– Ну да. А что? Кто они такие?

– На каких условиях они нас взяли?

Испуг Шаха начал быстро передаваться Дамаску.

– Да ни на каких. Просто предложили отправиться с ними в Квихл. Этот Мастер сказал, что если…

Начав довольно бодро, энтузиазм Белого быстро сошел на нет, когда он увидел, как Шах вытаращился на него и даже приподнялся на локтях.

– Что? Что опять? Кто они такие? – первый не выдержал невидимый Бирм, подав голос из угла комнаты, где стоял низкий табурет.

– Вы идиоты что ли? Как можно не знать кто такие квихельмы!? – искренне вознегодовал Шах.

– Ты это… не умничай давай. Мы знаем только то, что позволял знать Атонах, – слегка смутился Белый. – Так кто они такие?

Скорпус со стоном повалился обратно на подушку, вновь закидывая руку на лицо. Этот трагичный жест обеспокоил Дамаска сильнее всяких слов.

– Попали мы, ребятки, ох, как мы попали! – безжизненно произнес Шах.

Белый почувствовал, как леденеет кровь. Ему даже слово выговорить было сложно. Поэтому он сидел и тупо пялился на скорпуса, лежащего в очень драматичной позе. Бирм пришел в себя быстрее:

– Да ты хорош пугать-то! Объясни нормально!

– Да что тут объяснять. Мы сейчас на корабле самого страшного Братства на Эве. Их как только не называют – и Палачами Оркуса, и Детьми Смерти, и Возмездием Богов, но себя они называют квихельмами. Их даже мортенийцы боятся, и Ардал старается с ними не связываться. Вы ведь знаете кто такие мортенийцы?

– Нет, – хором ответили два мага.

Шах со всем осуждением, что в нем было, громко вздохнул, после чего продолжил:

– Это наемники Ардала. Первоклассные убийцы. Если встретите здоровых лысых мужиков с татуировками глаз на затылке – это мортенийцы. Но не об этом. Квихельмов вообще в народе любят. Квихельмы за простых людей всегда вступаются и всю несправедливость сильных мира сего обычно искореняют. Их братство было создано, примерно, во времена Великой Войны, всё их боевое искусство построено на том, чтобы убивать не просто людей, а самих фархаров. Им не страшен ни маг, ни фарх, ни сам Кардаш. Они живут по заповедям Оркуса и лишь его гнева страшатся…

– Если они живут по заповедям и служат народу, чего их бояться тогда? – перебил Бирм.

– Квихельмы хороши лишь тогда, когда не касаются тебя лично. Не дай Оркус попасть к ним в это Братство. Все, считай, ни жизни, ни своей воли. А потом, они же фанатиками становятся. Даже если и не очень-то им изначально хотелось быть квихельмами, потом они готовы жизнь положить ради Братства. Неизвестно, что с ними там делают, но я не хочу до самых седин быть на побегушках. Говорят, что многие из них погибают еще во время обучения. Вы как хотите, но я из одного полымя выбирался не для того, чтоб сразу в другое прыгнуть.

Повисло тягостное молчание, во время которого каждый думал о своем, но об одном и том же.

– И не будем забывать, что нас здесь больше, чем они думают. А я даже представить не могу, что квихельмы делают с теми, кто им врет, – поделился своими мыслями Шах.

– Сбегать что ли опять? – недовольно спросил Белый.

– А ты другой выход видишь?

– Нет.

– А если они не будут заходить ни в один порт, а сразу до конечной поплывут? А куда они, кстати, плывут? – прозвучал голос Черного.

– Мастер сказал, что в Гиваргис, – ответил Дамаск.

– До Гиваргиса месяц добираться. Заходить куда-то они однозначно будут. Хотя… это ведь квихельмы. Кто ж их знает! Да и кораблик у них непростой… – рассуждал вслух скорпус. – Но нам надо в Эссор. У меня есть идея, где мы можем там спрятаться.

– Где?

– В шахтах. Я слышал, туда берут всех, даже детей. Придется какое-то время попотеть, зато нас никто не найдет, да и без куска хлеба не останемся. Когда все утрясется, там уж решим, что дальше делать.

– Сколько до Эссора плыть? – поинтересовался Черный, озвучив мысль Дамаска.

– Седмицу где-то.

– А ты успеешь… поправиться? – запинаясь, спросил Белый, глядя на разбитого скорпуса.

Шах не разозлился, как того ожидал Дамаск. Он, все также продолжая лежать неподвижным бревном, спокойно ответил:

– Нет. Но вы мне поможете. И когда мы прибудем в Эссор, я буду здоров, как никогда.

В комнате повисла тишина.

– Мы, честно говоря, лекари не очень, – предупредил Черный.

– Ой, да упаси Оркус. Короче, у некоторых квихельмов есть одно зелье, оно всегда при них. Черного цвета жидкость. У Мастера оно точно должно быть. Так вот, вы его стащите, перед самым нашим побегом.

На этот раз молчание длилось немного дольше. Идея Дамаску понравилась, но он даже представить не мог, как можно у этого страшного Мастера что-то украсть.

– Ну, как бы и воры из нас не ахти … – нарушил тишину голос Черного.

– Поэтому как же здорово, что вы вдруг стали невидимы.

Про себя Белый подумал, что одной невидимости мало, чтобы что-то стащить у Мастера Кутреда, но вслух произнес другое:

– А что мы все-таки будем делать, если они не будут заходить в эссорский порт?

Предводитель Скорпусов раздраженно вздохнул, недвусмысленно выражая этим вздохом пренебрежение к беспомощности своих попутчиков.

– К тому времени, когда мы достигнем Эссора, ты уже восстановишь свои магические силы, мы возьмем шлюпку и покинем это корыто. С твоими способностями управлять ветром, нам и парус не нужен будет. В два счета до суши доберемся.

– Тебя послушать, так вообще никаких проблем нет. Все настолько гладко, что хоть на санках катайся, – проворчал Дамаск.

– Так и есть.

– Что ж ты тогда после первого гладкого плана так паршиво выглядишь? – съязвил Бирм.

Белый согласно посмеялся, но смех его быстро оборвался, когда дверь в их персональную каюту открылась. Внутрь вошел лимос с девчачьим лицом. Его звали Райн, насколько помнил Дамаск. В руках он нес серебряный поднос, на котором стояли две глубокие тарелки с дымящимся супом. Без лишних слов, парень поставил его на столик рядом с финиками и графином, затем выпрямился и подозрительно начал осматриваться по сторонам, особенно его заинтересовал угол с табуреткой.

У Дамаска изначально-то не было ни капли симпатии к этому мальчишке, а сейчас его чувства росли в явную враждебность.

– Что-то не так? – вежливо спросил Белый на геллийском.

Лимос даже ухом не повел, выйдя на середину каюты и начав медленно крутиться вокруг своей оси.

– Сарпас! – вместо ответа, громко и четко выкрикнул он.

Под его черной жилеткой с вышитым узором из серебряной нити тускло вспыхнул белый свет. До Дамаска сразу дошла горячая волна магии.