— Что ты хочешь сказать этим: «Тяжелков мне не любовник»?

— Что слышал. Дверь пусти! — Она еще раз попробовала закрыть номер, но Леху сдвинуть с места было не так просто.

— То есть вы с ним не любовники? — на всякий случай уточнил он.

— Тебе какая нахрен разница? — рявкнула Яницкая, размазывая тушь тыльной стороной ладони.

— Совсем не любовники? — Леха затолкал ее внутрь и потащил Альбину в гостиную.

— Мы были. Но решили расстаться, — заявила она, вырвав руку и задрав подбородок.

— А он в курсе?

— Естественно, в курсе. Он спросил, чего бы я хотела на прощанье. Я сказала, что хотела бы спокойно отдохнуть от всех в каком-нибудь тихом местечке на море.

Леха почувствовал, как истерический хохот подкатывает к горлу.

— Ты ему напоследок член дверью прищемила?

— С чего это?

— Ну так место-то зашибись какое тихое. И отдых спокойный.

Он, нервно хихикая, сполз спиной по стене и пытался собрать мысли в кучу.

— Всё, что тебя сейчас волнует, это мои отношения с Тяжелковым?! — снова разошлась Альбина.

— Аля. Я пытаюсь понять, что здесь происходит. Ты можешь в качестве разнообразия мне немного помочь? Или хотя бы не мешать?

Альбину трясло от обиды и возмущения. Неужели так сложно поверить? Она точно помнила, что брала с собой сумку. Крем оттуда доставала от солнца. И обнаружила, что Люсю оставила в номере. И даже вспомнила, где именно.

Да, она тоже не понимала, кому потребовалась сумка, если из нее ничего не взяли. Хлюпая и ругаясь про себя (и про Добермана), она залезла в телефон. Надо бы пароли поменять. Знать бы еще — как.

…С другой стороны, его ревность немного компенсировала ущерб, нанесенный самолюбию. Нужно было его помучить! Ну ладно. И так неплохо получилось. Вон, сидит в полной абстракции от обструкции. Реакция была не совсем такой, как Аля ожидала. Но трудно чего-то ожидать от военного. Они неожиданные, как приказ верховного командования.

Аля включила на телефоне «зеркало» и чуть не взвыла, увидев себя.

Ее слова были излишни. Лица для нокаута было вполне достаточно.

Она потянулась к столику за влажными салфетками и пыталась привести себя в норму, прячась за телефоном. Авось Маркелов достаточно увлечен процессом осмысления происходящего, чтобы не заметить этого ужаса.

— Альбина, можно еще вопрос? — спросил Алексей неизвестно с чего.

— Нет, — из вредности ответила Аля.

— Поче…

— …А что эт вы здесь делаете? — встрял в его вопрос голос Кирилла в лучших кинематографических традициях.

Он стоял в прихожей. Аля взглянула на ситуацию с его точки зрения. Алексей сидит на полу, обхватив голову руками. Альбина выглядит красноглазой пухлоносой пандой. Чудо, а не вид.

— Я не вовремя, да? Извините. — Кирилл попятился. — Просто дверь была открыта… Хотел спросить, почему вы на обед не ходили.

— Да ничего, просто Альбина потеряла одну важную для нее вещь, — почти не соврал Алексей, поднимаясь и цепляя на лицо приветливую улыбку.   

— Нашли?

Аля закивала.

— Ну и хорошо. А то вас… потеряли. — Взгляд Кирилла скользнул с ее лица ниже.

Альбина тоже опустила взгляд. На левой груди из-под купальника выглядывал засос. Она быстро стянула вырез туники.

— Я пойду. А вы сходите поесть. Мяско сегодня ничего так, — сказал Кирилл, продолжая пялиться. На мяско.

— Да-да, мы сейчас, — ускорил его выход Алексей и захлопнул дверь.

— …Откуда у них ключ, чтобы попасть в мой номер? — дошло до Али.

— А твой где был?

Яницкая вздохнула:

— В сумке.

— Ладно, Аль. Прости. Я вспылил. Переодевайся, пойдем поедим и будем думать. Хорошо?

Альбина покивала. Ей снова стало себя жаль, и к глазам подкатились слезы. Но Аля их мужественно подавила.

Она закрыла номер и защелкнула замок. Но теперь это уже не казалось ей достаточной защитой.

Почему ему было так важно, в каких отношениях она с СанСанычем? Понятно, что мужики — собственники, и делить женщину с другими они не хотят. Аля, к слову, тоже делиться не любила. И не понимала тех, кто мутил одновременно с двумя-тремя. Но всё же в интонациях Маркелова сквозило что-то другое. Словно он никак не хотел верить в то, что между Тяжелковым и ней ничего нет. А вот это уже странно.

И подозрительно.

Обедали они и вправду в одиночестве. Маркелов был погружен в свои мысли и на Альбину почти не смотрел.

— Ты в одиночестве думать будешь? — не выдержала она.

— А можно?

— Нельзя!

— Я так и подумал, — хмыкнул Доберман. — Аля, давай еще раз. Какие странности с тобой происходили в этой поездке?

Яницкая изобразила таинственный вид.

— В вип-зале аэропорта, — начала она тихо. — За мной наблюдал один пугающий тип. Он преследовал меня в самолете. — Она сделала паузу. — И даже после!

Леша смущенно отвел взгляд.

— Сильно напугал? — спросил он, и его губы изогнулись, а впалые щеки прорезались скобочками-ямочками.

— До мурашек!

— Ужас!

— А то! Потом у меня в комнате кто-то был, и я попросила меня переселить на второй этаж.

— Когда «кто-то был»? — у Добермана даже вилка с кусочком мяса застыла на полпути ко рту.

— Когда ты у меня слона в комнате подозревал. Надувного.

— Там же никого не было?

— Не было. Но были. Я не открывала окно, это точно.

— А мне почему не сказала? — он нахмурился.

— Ты про сумочку не поверил. А про окно бы поверил?

— Нет, — честно признался Алексей.

Аля развела руками.

Он кивнул, признавая ее правоту.

— Потом у меня кто-то в вещах копался.

— Когда?

— Я же тебе говорила, помнишь? Когда мы вернулись с экскурсии.

— На которой на тебя упала доска. Это странным не кажется?

Аля развела руками:

— Ну это случайность.

— А. Ладно, проехали. Дальше?

— Дальше у меня сумочку на пляже своровали и в номер подбросили.

— Значит, что-то ищут, — сделал, наконец, вывод Доберман. — Что?

— А почему ты это у меня спрашиваешь? — удивилась Аля.