Этот способ оказался заметно лучше древнего китайского рецепта, по которому головастики сначала поджаривались в ртути, что эффективно предотвращало беременность за счет общего отравления всех участников. Тем не менее требовались доработки. Министр приступил к проведению серьезного анализа эффективности предотвращения беременности с помощью головастиков на мышах, кошках и людях. Но 43 % женщин, участвовавших в эксперименте, за четыре месяца забеременели, и в 1958 году живые головастики были официально объявлены не имеющими противозачаточной силы, вероятно, к значительному облегчению женщин (и головастиков) по всей стране.

В разных культурах и на разных континентах, в фольклоре и в науке лягушки связывались с сексом и плодовитостью. Это привело к появлению недоразумений, связанных с извращенной картиной беременности, эпидемий и чумы, которые передавались из поколения в поколение.

Лягушек почитают как богов плодовитости по крайней мере пять тысяч лет. У ацтеков была гигантская жаба по имени Тлальтекутли, воплощавшая бесконечный цикл рождения, смерти и нового рождения. У соседей из доколумбовой Мезоамерики (на тихоокеанском побережье Чьяпаса и юге Гватемалы) почиталось еще более древнее амфибийное божество с неизвестным именем и функциями, которое по форме напоминало жабу, отрастившую ряд массивных сисек. По другую сторону мира, в Древнем Египте, богиню плодородия и рождения Хекат изображали в виде лягушки.

Наиболее вероятный источник этих распространенных мифов – взрывное размножение лягушек. Это чрезвычайно драматический процесс. Их тактика выживания – ошеломить хищников, собравшись в огромном количестве вместе, и выметать столько икры, чтобы ее было невозможно съесть всю. Эти сборища могут быть очень впечатляющими – шевелящаяся масса страстных амфибий, цепляющихся друг к другу по двое, трое и больше днями напролет.

Поскольку почти все амфибии должны размножаться в воде, эти лягушачьи оргии часто совпадают с ежегодными сезонами дождей или наводнениями, которые важны и для людей-фермеров. Древние египтяне, например, полагались для поддержания своего сельского хозяйства на ежегодный разлив Нила. Когда половодье спадало, то оставалась богатая черная почва, на которой взращивался урожай, – и тысячи сексуально озабоченных лягушек. Таким образом, люди усматривали связь между плодовитостью лягушек, земли и человека.

Но откуда появлялись эти полчища лягушек, оставалось великой тайной.

Внезапное массовое появление озадачивало древних философов, которые осмелились предположить, что это сексуальное изобилие вырывалось из самой земли, причем лягушки каким-то образом возникали из животворной воды, смешанной с грязью. Идея о том, что жизнь могла возникнуть из неорганической материи, не ограничивалась лягушками – мы уже сталкивались с этим в истории угря. Она свободно применялась к разным животным, которые, подобно лягушкам и угрям, не обладали явными половыми органами или претерпевали непостижимые метаморфозы. Такие представления периодически возникали в Китае, Индии, Вавилоне и Египте. Аристотель собрал их вместе в одну теорию самозарождения, долгое время воспринимавшуюся всерьез.

Согласно Аристотелевой «Истории животных» (Historia Animalium), некоторые низшие животные «одни в соответствии со своей природой происходят от родителей, тогда как другие образуются не от родительского корня, а возникают из гниющей земли или растительной ткани, подобно некоторым насекомым; другие самозарождаются внутри животных вследствие секреции их собственных органов» [302][303].

Как и большинство идей Аристотеля, эта теория была принята с большим почтением. Помимо раскрытия тайны лягушек, в его формулировке имелось объяснение внезапному появлению опарышей в гниющем мясе и неприятному присутствию кишечных червей в человеческих экскрементах. Натуралисты, идущие по его стопам, включая Плиния Старшего, носились с этой идеей, дополняя Аристотелев список животных и описывая самозарождение насекомых из чего угодно, от «старого воска» и «уксусной слизи» до «влажной пыли» и «книг»[304]. Определенные мертвые крупные животные, как полагали, порождают определенных мелких животных: лошади превращаются в шершней, крокодилы – в скорпионов, мулы – в саранчу, а быки – в пчел. Трупы были популярным «источником жизни» во всех представимых формах.

Как ни смешно это кажется сейчас, теория самозарождения долго оставалась популярной и была в ходу даже в XVI и XVII веках. Идеи Аристотеля «созревали» более двух тысяч лет и породили множество сюрреалистических замечаний по созданию жизни. Каждый считавший себя натурфилософом хотел поучаствовать в игре «Самозарождение». Немецкий иезуит Афанасий Кирхер советовал читателям своего опуса 1665 года «Подземный мир» (Mundus Subterraneus) множество рецептов, простых, как горшок лапши. Например, для создания лягушек требовалась всего-то глина из канавы, где они уже обитали, большой сосуд, в который ее надо было поместить, добавить дождевую воду, и – вуаля! – получалась банка настоящих амфибий.

Есть шанс, что кто-то и правда «создал» лягушку таким способом, поскольку не про все виды лягушек известно, что они впадают в спячку на время засухи. Но вряд ли следование инструкциям, порожденным богатым воображением Яна Баптиста ван Хельмонта, привело бы к положительному результату. Этот фламандский химик XVII века должен был бы получить приз за то, что стал Гордоном Рамзи [305] самозарождения, даже если в результате зарождалось нечто не слишком привлекательное. Среди рекомендуемых им «блюд» были ядовитые хищные членистоногие, которых, по его словам, можно получить, заполнив отверстие в кирпиче пучком базилика, покрыв его вторым кирпичом и оставив на солнце. Через несколько дней «пары из базилика, действуя как закваска, трансформируют растительный материал», наполняя дом «настоящими скорпионами»[306]. Для создания мышей он рекомендовал поместить в колбу пшеницу и воду и накрыть ее юбкой «нечистой женщины»[307], и через двадцать один день появится маленький дружок-грызун. Пожалуй, рецепты получения щенков могли бы быть более востребованными.

Теория самозарождения была настолько общепринятой, что, когда великий британский скептик и разоблачитель старинных мифов сэр Томас Браун решился в 1646 году проверить, действительно ли мыши могут образоваться таким способом, его высмеяли. «Он сомневается, могут ли мыши быть порождены разложением! – заметил один гневный последователь Аристотеля. – Этак он может усомниться и в том, что в сыре либо в древесине зарождаются черви; а то и в том, что бабочки, саранча, кузнечики, моллюски, улитки, угри и подобные им порождаются гниющим веществом…»[308] Появление в середине XVII века микроскопа открыло людям крохотные новые миры для изучения и поисков новых истин. Сложившаяся в ту пору группа биологов-экспериментаторов взялась разобраться с этим архаичным поверьем, проведя первые настоящие научные исследования. Среди их лидеров был итальянский натуралист Франческо Реди, который решил самостоятельно проверить устоявшуюся теорию Аристотеля в самой вонючей серии опытов, когда-либо предпринимавшихся в науке (за исключением разве что одюбоновских пряток с дохлой тухлой свиньей).

В течение всего жаркого и влажного итальянского лета Реди раздобыл столько трупов животных – от лягушек до тигров, – сколько смог достать. Затем он усердно последовал рецептам самозарождения, предложенным различными натурфилософами, превратив свой дом в зловонную