Вронский вошел спустя минуту и занял место напротив, рядом с Нечаевым, которого его соседство не беспокоило в отличие от большинства сотрудников и посетителей ИИЗ.

Щищкиц расположился у другого конца стола, и Ворон даже проникся к нему своего рода уважением: надо же, напугал столько научников. Численный перевес составлял один к четырем.

Первую мыслью – а не по следам ли трупа он явился? – Ворон посчитал маловероятной. Вторая – по поводу происшествия в аэропорту – заслуживала гораздо больше внимания.

– Да, Игорь, – начал Шувалов подчеркнуто спокойным тоном, – тебя в первую очередь касается все, сказанное господином Щищкицем. И, кстати, он привез почетную грамоту, которой собирается тебя наградить.

– Не понял. Это в честь чего? – спросил Ворон.

– За спасение ребенка, – без малейшего энтузиазма в голосе проговорил Щищкиц. – Это же вы вывели его с парковки аэропорта Чеховский. Следовало, конечно, вам самому явиться в полицию…

– Извините, – фыркнул Ворон, – а если я скажу, будто не имею к этому происшествию никакого отношения?

– То я, в свою очередь, упомяну камеры видеонаблюдения и показания мальчика, тщательно запротоколированные.

Ворон вздохнул. Следовало признать: в этой партии ему не выиграть. Однако не попытаться он не мог.

– Несовершеннолетних допрашивают только в глупых американских сериалах, – заявил он. – Мой адвокат играючи разобьет любое ваше обвинение, тем паче убийца…

– Существо из закрытого Периметра, – со вздохом проговорил Щищкиц. – Я потому здесь и нахожусь.

Ворон тотчас замолчал. Видимо, следователь действительно прибыл за помощью.

Не то чтобы Ворон чувствовал себя удовлетворенным, но ему очень хотелось произнести избитую фразу: «А мы предупреждали».

Шувалов получил свою «амнистию» и теперь мог официально заниматься расследованием – явный плюс. Щищкиц приехал не просто так, а впрячь ИИЗ в проблему, которую сам решить не мог, – минус.

– Хотя, будь моя воля, вы сидели бы в камере, – все же добавил следователь. – Вы, случаем, не спутали Москву и Подмосковье, сталкер? Мирную жизнь с войной против всех? Устроили резню бензопилой.

– Да неужели? – фыркнул Ворон.

– И не надейтесь, мы узнаем, какого вида оружие вы использовали! И тогда… – Договаривать Щищкиц не стал, видимо рассчитывая на силу чужого воображения.

Ворон нафантазировал электрический стул и чуть не рассмеялся. Вот как раз по поводу своего ножа он нисколько не волновался.

«Витринка» являлась идеальным орудием убийства еще и потому, что не оставляла следов и сама не пачкалась. Ведь вряд ли найдется умелец, тем более работающий на подмосковную полицию, способный определить, какой формы было раскаленное лезвие, разрезавшее масло. Подобных же ножей с момента возникновения Зоны ходило по рукам не так уж и мало.

– Мне кажется, мы отвлеклись от цели вашего приезда, – с железобетонным спокойствием, уверенностью и холодностью в голосе заявил Вронский.

Щищкиц поморщился и передернул плечами, словно получил ледышку за шиворот, затем шмякнул на столешницу старый, видавший виды портфель, будто сошедший со страниц популярного ретрожурнала, повествующего о советском прошлом, и выудил картонку размером со стандартный лист. Зачем-то она оказалась вставлена в грубо сколоченную деревянную рамочку.

– Именем Российской Федерации… – начал было Щищкиц, набрав в легкие побольше воздуха, затем глянул на Ворона и, как говорится, сдулся. Причем в буквальном смысле: выдохнув. – В общем, это вам.

– Благодарю.

Щищкиц положил рамку на столешницу и подтолкнул в сторону сталкера. То ли он не рассчитал угол, то ли в лакированной поверхности имелся изъян, но грамота изменила намеченной траектории и подъехала к Вронскому, кольнув того в руку острым углом.

– Это ваше. – Вронский двумя пальцами приподнял грамоту и подал Ворону.

– Тронут, – сказал тот, рассматривая золоченые литеры шрифта «Ариал Блэк» и не понимая, почему, а главное, как оказался в театре абсурда, да еще в главной роли. Кажется, растерянность отражалась на его лице.

– Эх, молодежь, – вздохнул Шувалов, забирая у него «заслуженную награду». – На стенку повешу, – пообещал он. – У меня в кабинете как раз подходящее место есть.

Ворон возражать не стал.

– А теперь к делу, – заявил Щищкиц. – Я нахожусь здесь потому, что все аномальные проявления вне Москвы расследуются совместно с вашим институтом.

– Вначале вам следовало обратиться в ЦАЯ, – заметил Нечаев.

– Да я обращался, – вздохнул Щищкиц и махнул рукой. – Они сюда меня и по́слали. – Ударение он употребил неверно, но промолчал даже не терпящий плохого обращения с русским языком Вронский. – У меня вот тут… – Щищкиц снова полез в портфель. – Материалы по делу, фотографии.

На столешницу перекочевали листы и снимки.

– Все дело в том, что преступников действительно оказалось гораздо больше одного.

– Гораздо? – Ворон потянулся, схватил со стола снимок, посмотрел на него и положил обратно. – Благодарю вас, есть я больше не хочу.

Вронский, рассматривая другой снимок, отреагировал не так резко.

– Если бы меня спросили, – сказал он, – я ответил бы, что останки напоминают сбитую фурой крысу. Ну, как сбитую… скорее раздавленную. В лепешку.

– Именно! – обрадованно воскликнул Щищкиц. – Вот и эксперты, пока эта дрянь окончательно не разложилась, говорили о грызуне.

– Мутантам свойственно быстрое разложение вне Периметра, – задумчиво произнес Ворон. – Но они неразумны. Из тех, которых мы знаем, на интеллект претендуют только эмионики. Наверное, чисто теоретически, преследуя некую «высшую» цель, они могли бы выйти из Москвы или заморочить одного-двух несчастных мутантов. Но, – он развел руками, – даже если предположить, будто они в этом замешаны, я не представляю ни одно существо, которого они сумели бы «уговорить» на подобное.

– Хочешь сказать, крыс в Москве нет? – прищурился Щищкиц.

– Утверждаю, что ни разу не встречал в Зоне крыс величиной с человека и изображающих человека, – ответил Ворон.

– Может, плохо смотрел?

Ворон решил промолчать, только усмехнулся. Чужие выпады давно не имели для него никакого значения. Тем более странно и смешно было бы реагировать на Щищкица – человека далеко не блестящего ума на неподходящей ему нелюбимой должности.

– Я не исключаю возникновения нового вида. – Ворону не в чем было упрекать полицейских экспертов. Он полностью доверял и им самим, и методам их работы, но мог дать руку на отсечение – в аэропорту он видел человека, а не свихнувшегося грызуна-переростка.

– Мы благодарим вас за сигнал, господин Щищкиц, – сказал Нечаев. – Мы займемся этим делом немедленно, о результатах проинформируем ваше руководство.