— Встретили. — Я засмеялась. — Карамазовавстретили.

— Карамазова?

— Да, я его часто встречаю, такой милый старичок,комплименты мне все время говорит. Он что, живет тут рядом?

— Да вроде бы, — как-то неуверенно ответил Кирилл.

— Не на него же думать, что он нас с Аськой выследил.Такой приличный человек, в Эрмитаже работает. Он кто — искусствовед?

— Не то чтобы искусствовед. — Кирилл не смогскрыть улыбку. — Должность у него не знаю какая, а работа специфическая.Он в Эрмитаже дезинфектором работает.

— Что-что? Там что — клопы?

— Думаю, что тебе не надо объяснять, что в Эрмитажекартины не только в экспозиции, но и в запасниках. Рамы старые, деревянные, какзаведется какой-нибудь жучок — все проест. А карбофосом ведь поливать небудешь. Представляешь, приходят люди в Эрмитаж, а там от картин карбофосом воняет.Вот у него, у Карамазова, есть какой-то специальный состав, который не пахнет,он им обрабатывает рамы и мебель. Это у них семейный бизнес, отец его тамработал, состав сам придумал.

— С ума сойти! А с виду прямо профессор! А как же он сМарией Михайловной познакомился?

— Тоже по этой части уже давно. У людей ведь тожекартины и мебель, антикварная, всякое может случиться, вот Карамазов и ходил потаким домам по рекомендации. А потом прижился как-то, уже когда Женин отец умери Мария Михайловна заболела.

— Каких только профессий не бывает на свете!

Я не пригласила Кирилла зайти и правильно сделала, потомучто вернулся Сергей. Хорошо, что он не видел Кирилла, а то подумал бы, что янарочно сплавила ребенка, а сама тут развлекаюсь.

Сережа сказал, что все в порядке, что он устроил Галку сдетьми в деревне у матери своего приятеля. Дров он им наколол, проживутнедельку, а потом он съездит проведать.

— Как у тебе дела?

— Пока никак, — вздохнула я.

— Ну ладно, разбирайся.

И опять мне позвонил тот монотонный механический голос.

— Вы удовлетворены? — холодно поинтересовалсяон. — Теперь Валентина не будет вам больше докучать, и вы можете иметьдело только со мной. Это будет справедливо.

— А справедливо убивать ни в чем не повинных людей? Чемвам ее муж помешал?

— Это нелепица, досадное стечение обстоятельств.

— В общем, так, — решительно начала я. — Ясегодня была в милиции и все там рассказала. Мне уже наплевать, что со мнойбудет, если они узнают про фотографию. Той вещи все равно у меня нет, а вы —убийца. С завтрашнего дня мой телефон поставят на прослушивание, а меня будутохранять круглосуточно, и вас рано или поздно поймают.

Выслушав всю эту чушь из моих уст, голос противнорассмеялся, и пошли короткие гудки.

Кирилл быстро и грамотно выполнял свою работу у ГуставаАдольфовича. Они с коллекционером много разговаривали во время этой работы и зачаем, которым поила Кирилла Вера Ивановна по окончании каждого рабочего дня.Старики страшно расстроились по поводу гибели Жени и очень сочувствовали МарииМихайловне. Они старались отвлечь Кирилла разговорами от мрачных мыслей.Коллекционер был человеком интересным, повстречал в своей жизни многозамечательных людей, и Кириллу общение с ним доставляло истинное удовольствие.Похоже, и хозяину квартиры нравился спокойный и воспитанный молодой человек. Занесколько дней они подружились, и Кириллу иногда казалось, что они знакомы ужемногие годы Он с грустью думал, что после окончания работы дружба прервется. Новместе с тем он старался побыстрее закончить, потому что времени совсем нехватало.

Вечерами Кирилл сидел за письменным столом и рассматривал спомощью специального приспособления кадры микропленки. Приложение — много-многоанглийского текста, так, это потом. Вот в начале что-то научное, а вотпересняты какие-то листы с параметрами и формулами, и вставки между нимипо-русски. Но это не важно, а важно то, что на одном листе сохранилась печать.Кирилл поставил максимальное увеличение и, напрягая глаза, прочел: «Институтэкспериментальной фармакологии». Так, это уже что-то. Он быстро просмотрелостальные листы с формулами и в конце увидел подпись — весьма неразборчивую —не то Соколов, не то Соловьев, но перед этой подписью стояло «проф.».

Уже легче. Знать бы теперь, как найти этого проф.Соколова-Соловьева в Институте экспериментальной фармакологии.

Уже погасив свет и лежа на своем продавленном диване, ондолго перебирал в памяти всех знакомых по прежним временам. Из-за болезниматери он растерял все связи — почти год провел в хлопотах, менял белье, кормилее с ложечки, давал лекарство по часам. Ночами он стирал, так что некогда былоходить в гости и даже разговаривать по телефону. В первое время друзья ещезвонили ему, спрашивали, как дела, но потом перестали, потому что порадовать ихему было нечем. А после маминой смерти он чувствовал себя таким опустошенным,что сам не хотел ни с кем встречаться.

Из своего НИИ он уволился давно, года три назад, интересно,не развалилось ли там все? Он вспомнил свой отдел. Хорошие попадались люди, иработа интересная. Жаль, что теперь это никому не нужно. Кто помоложе, давнооттуда ушел — уж больно мало платили. Остались тетки постарше да начальство —ему всегда и везде неплохо. Однако он отвлекся. Что-то смутно брезжило у него вмозгу. Работала с ним тогда одна женщина, очень, кстати, толковая, НадеждаНиколаевна Лебедева. И был кто-то у ее мужа в мире фармакологии. Потому что,когда мама еще только начала болеть несколько лет назад, с помощью НадеждыНиколаевны — ему, Кириллу, удалось достать редкое, такое нужное маме лекарство.Значит, завтра он знает, что делать.

Он позвонил Лебедевым домой с утра. Надежда страшнообрадовалась, но, когда узнала о смерти его матери, по-бабьи заохала,запричитала. Сказала, что по-прежнему работает в НИИ, что пока не разогнали, нонарода, конечно, в пять раз меньше. И даже зарплату почти не задерживают, еслиэто можно назвать зарплатой.

— Но я, Надежда Николаевна, по делу вообще-тозвоню. — Кирилл не смог сдержать нетерпения в голосе.

— Теперь все только по делу, — загрустилаНадежда, — говори уж.

— Помнится, был у вас кто-то в Институтефармакологии? — осторожно спросил Кирилл.

— Был да сплыл. У Саши там сын раньше работал, они ведьс женой оба медики. Только он давно там не работает, теперь в какой-тосовместной фармакологической фирме, семью-то надо кормить.

— Жаль, но, может, связи у него там остались?

— Связи-то, верно, остались, а тебе что нужно?

— Вы спросите его, Надежда Николаевна, знает ли онтакого профессора — не то Соколова, не то Соловьева, работал ли этот профессорв Институте экспериментальной фармакологии и жив ли еще?