Теперь то, что я знаю о человеке, который сидит передо мной. Коробков Сергей Юрьевич, двадцать четыре года. Папаша – глава гигантской строительной фирмы.

В досье содержалось немало интересной информации. Например, такая. Сергей – нелюбимый сын, ошибка молодости. У папаши уже подрастает правильный наследник, на-дежда и опора. А на этого папа рукой махнул. В отличие от старшего Котова отец Сергея не мешает сыночку делать глупости. Наверное, надеется, что тот свернет себе шею и избавит семью от хлопот. На родине Серегу выгоняли последовательно из трех школ – и это несмотря на родительские денежки! Выгнали, кстати, за вопиющие хулиганские выходки. Один раз, лет в тринадцать, он с друзьями угнал «БМВ» директора и утопил в близлежащем подмосковном озере. Другой раз поджег спортивный зал. Что там было еще, не помню, но уже достаточно, правда?

Интересно, почему Сергей Коробков выбрал себе кумиром именно Байрона? Восхищается свободолюбием британского поэта, который тоже, скажем правду, был без тормозов? Или из-за внешнего сходства? Бледный черноволосый красавец с длинными, до плеч, волосами. А может быть, причина родство душ? На мой взгляд, под оболочкой романтического героя с раненой душой скрывается редкостный эгоцентрик и порядочная свинка. Любит азарт, игры и всяческие излишества. Бесстрашен и не слишком умен. И вполне подходит на роль убийцы, не правда ли?

– Вы думаете, это я убил Китса? – напрямик спросил Сергей, на секунду оторвавшись от сигары.

– Я подозреваю всех, – так же прямо ответила я. – Но вы кажетесь мне достаточно опасным.

Байрон польщенно улыбнулся.

– Если вы найдете хотя бы одну причину, по которой мне понадобилось замочить моих друзей, то я, пожалуй, признаюсь, – глядя на меня наглыми глазами и медленно пуская дым элегантными кольцами, произнес юноша.

– Ладно, вот вам одна причина. У вас есть быстроходный катер. Что там случилось с Саути? Кажется, утонул в канале?

– Слыхали про такую штуку, алиби называется? – усмехнулся Байрон. – Так вот, чтоб вы знали, на вечер смерти Бобби у меня оно есть. Как раз благодаря катеру. Я протаранил гондолу – этот козел гондольер не уступил мне дорогу, и меня арестовали. Ночь я провел в участке, там воняет хуже, чем в отечественном СИЗО, кстати. И отпустили меня только утром. Я немного поспал, побрился, пришел к ребятишкам – и уже тогда узнал о смерти Роберта.

Я внимательно посмотрела на Байрона. Молодой человек выглядел спокойным и расслабленным. Наверняка его рассказ – чистая правда, иначе он не был бы так спокоен. Счет один-ноль в пользу Джорджа Гордона Байрона.

– Ладно, переходим к ночи, когда зарезали вашего друга Шелли.

Юноша помрачнел и бросил сигару на стол.

– Слушайте, не начинайте. Я хорошо относился к Перси. Можно сказать, он был моим другом. Зачем бы я стал его убивать? После его гибели вообще все пошло наперекосяк… Единственный нормальный человек в этой психушке.

– Вот как? Значит, вы не разделяете убеждений ваших друзей? И вся эта псевдоромантика вам не нравится?

– Это же просто игра! – Байрон закатил глаза. – «Ах, лейкисты, природа, романтизм, высокие чувства и сильные страсти!»

Кажется, он передразнивал Алису. Сигара на столе уже начинала проедать полировку.

– Сборище полоумных, вот и все. Но в этой Венеции совершенно не с кем общаться. Вот и приходится играть в эту игру… Если вы думаете, что мне это очень нравится, то вы просто кретинка.

Оскорбления я пропустила мимо ушей. Меня очень интересовал ответ на следующий вопрос.

– Послушайте, что вас держит в Венеции? Вы не любите этот город. Мир так велик, вы без труда найдете место по душе. Почему именно Венеция?

– Что меня тут держит? – оскалил сахарные зубы Байрон и подобрал сигару. Стол уже начинал дымиться, поэтому юноша без стеснения вылил на полировку остатки кофе из чашки. Я отвела глаза. Не позволю себя отвлечь такими дешевыми трюками! – Деньги, вот что приковало меня к этому поганому городу! – злобно произнес Сергей Коробков. – Папаша дает мне содержание с условием, что я никуда не уеду из Венеции. Видимо, считает, что в этом городе я не наделаю глупостей.

– Ага, значит, раньше вы жили в других местах, и у вас есть печальный опыт, – сообразила я.

– Подумаешь, на Сицилии уронил «Феррари» со шмарой в пропасть! – беспечно произнес юноша.

Я потрясенно уставилась на него.

– Шмару я вытащил, – отмахнулся Сергей. – Отделалась синяками. Кстати, жизнью рисковал, спасая эту дуру! А папа все неправильно понял и сослал меня в это… кладбище на воде. Так что развлекаюсь как могу, уж извините! – Байрон задумался, потом весело заявил: – Но я что-нибудь придумаю. Найму кого-нибудь, пусть делает вид, что он – это я. А деньги распилим пополам. Нету моих сил больше тут торчать. Все кажется, что свихнешься…

– А чучело? Как вы объясните взрыв?

Физиономия Байрона сделалась серьезной и озабоченной – совсем не свойственное ему выражение.

– Знаете, меня самого это беспокоит. Я ведь ничего такого в эту штуковину не подкладывал. Значит, кто-то другой это сделал. И кто же?

– Именно это я и пытаюсь выяснить, – терпеливо пояснила я. Молодой человек явно не блистал интеллектом. Нет, кажется, этот плейбой и весельчак, сосланный в Венецию властным папашей, не тот, кого я ищу, – мой противник куда умнее…

– Все еще продолжаете меня подозревать? – фыркнул молодой человек. – Кажется, я отчитался по всем пунктам, а?

– Есть еще кое-что, – медленно произнесла я.

– А, сейчас вы скажете про гомосексуальную связь между мной и Шелли! – развеселился Сергей.

– И в мыслях не было. Я хотела сказать о любви. Точнее, о недостатке любви. Иногда это приводит к страшным последствиям… Судя по всему, у вас в семье не все ладно.

– Это вы еще мягко сказали, – с кривой улыбкой отозвался Байрон. Все его веселье куда-то испарилось.

– Настоящий Байрон был хромым, – мягко произнесла я, вспомнив скупые строчки досье.

– А я и был, – пожал плечами Сергей. – У меня в детстве был ДЦП. Церебральный паралич. Меня на коляске возили. Отец меня видеть не мог, даже с мамой развелся. Но деньги делают чудеса… и не только деньги. Я сам больше всего хотел, чтобы стать как все. Тогда, думал, и отец будет ко мне по-другому относиться… Я много занимался и годам к двенадцати восстановился. Но папаша к тому времени уже успел жениться на секретарше, у них тоже сын, тринадцать лет ему. Отец из него наследника готовит, в Лондон отправил учиться. А я так, бракованный экземпляр. А насчет любви вы правильно сказали.

Я вопросительно взглянула на Байрона.

– Вся любовь в этом мире – от Бога, – очень серьезно произнес юноша. – А мы только светим отраженным светом. Я не убивал Китса и остальных тоже. Вы мне верите?

Я вышла от Байрона в растерянности – состоянии, непривычном для меня. Моя достаточно стройная версия о виновности Сергея Коробкова рассыпалась как карточный домик. Значит, либо я фатально ошиблась и убийца поджидает снаружи палаццо Дельфино, либо надо искать другого подозреваемого.