Внезапно мне захотелось пить. Я спустиласьвниз, в который раз доплюхала до метро, вошла в крохотный магазинчик ипопросила:

– Минералку дайте!

– С газом? – лениво спросил юноша стой стороны прилавка.

– Без.

– Двадцать рублей.

Я порылась в кошельке и вытащила ассигнацию.

– Вот, стольник.

– Без сдачи нет?

– Увы.

Паренек вздохнул, выдвинул ящик, находящийсяпод кассой, и стал методично рыться в отделениях. Я терпеливо ждала, пока оннашвыряет в пластмассовую тарелочку необходимое количество бумажек и мелочи.

Внезапно что-то показалось странным,тревожным, сердце заколотилось, некая мысль подкралась к мозгу, очень важная,необходимая!

– Возьми трубку, дурак, – заоралдевичий голос, – ответь немедленно, долдон, посмотри на телефон,кретино-первоклассо!

– Кто это? – испуганно подскочила я.

Парень хихикнул.

– Телефон.

– Телефон? – повторила я.

– Угу, мобильный. Такая модельприкольная, вместо звонка можно что хочешь записать, вот сеструха моя иначудила, сам пугаюсь, – заржал продавец и схватил сотовый. – Что?Ага! Бегу! Как, уже два часа прошло? Думал, двадцать минут всего!

Я вышла на проспект и бросила пустую бутылочкув урну. Важная мысль улетучилась, так и не успев оформиться. Ладно, поеду кВале, первой жене Богодасысра. Может, она прольет хоть лучик света на темнуюисторию. Аллочка, похоже, не украла коляску у незнакомой женщины, нет, она увезлаее намеренно и получила за это от кого-то триста долларов. Почему? Пока нетответа. Вернее, с какой стати неизвестному лицу понадобилось тырить повозку?Лежал ли в ней в этот момент Гена? Но как ни ставь вопрос, ответа как не было,так и нет. С другой стороны, вручая Олесе ассигнации, Алла упомянулаБогодасысра и дала понять, что хочет копить на квартиру. Каким образом директорсвязан с этой историей? Вдруг его экс-супруга знает нечто занимательное? Оченьслабый след, но других зацепок нет.

Мира Львовна не обманула, когда я позвонила вдверь, из домофона донесся вопрос:

– Вас Мируська отправила сюда?

– Да, – ответила я, – именноона.

– Поднимайтесь, – разрешилахозяйка, – девятый этаж. Только не садитесь в грузовой лифт, он барахлитпостоянно.

Случалось ли вам по непонятной причине вдругиспытать симпатию к совершенно незнакомому человеку? Встретились и мигомзаулыбались собеседнику?

Речь идет не о любви, просто о некоемрасположении, совершенно необоснованном.

Валюша показалась очень милой, может, этовпечатление исходило от ее внешности? Женщина была невысокой, излишне полной,про таких говорят: в теле. А еще считается, что до тридцати лет мы имеем толицо, которое нам дала природа, а после сорока получаем ту физиомордию, которуюзаслужили сами. Приглядитесь повнимательней к людям, и поймете, что этозамечание правда. У одной старухи злое лицо и глубокие, вертикальные морщинымежду бровями. Она что, такой появилась на свет? Да нет, конечно, была небосьсимпатичным пухлым младенчиком, а потом стала раздражаться на весь свет,насупливать брови и приобрела соответствующий вид. А вон та особь, с мелкимискладками над верхней губой? Так и слышу, как она, поджав рот, выдавливает изсебя:

– Безобразие! Ну и юбки носит молодежь!Всех ремнем отстегать! С меня пример следует брать, прожила жизнь без единойошибки!

Злость, занудство, жадность, капризность иэгоизм не украшают, рано или поздно их печать проступит на вашем лице. Сколькони говори потом: «Я так люблю людей», – никто не поверит, морщины укажутна ложь.

Впрочем, доброта, бескорыстность, щедростьтоже оставляют свои следы – морщины, которые, вот парадокс, делают вас моложе.

Похоже, Валюша относилась ко второй категории.От ее глаз к вискам разбегались тонкие ниточки «гусиных лапок», очевидно, женщиначасто улыбается.

– Это вы корреспондент с радио? –тихим мелодичным голосом спросила она.

Я кивнула.

– Входите, – приветливо предложилаВаля, – только придется нам в детской сидеть, ремонт затеяла, вот, никакне закончу.

– Мне совершенно безразлично, гдеразговаривать, – быстро согласилась я.

– Вот сюда, – указала рукой на оченьузкую дверь Валя.

Мы еле втиснулись в крохотную комнатушку состранно длинным, похожим на бойницу, окном.

– Сколько же тут квадратныхметров? – изумилась я, оглядывая «купе».

Валя пожала плечами.

– Точно не скажу, может, пять.

– Вот уж не думала, что бывают такиекрошечные комнаты, простите, конечно, если я сейчас сказалабестактность, – спохватилась я.

Хозяйка засмеялась.

– Собственно говоря, ради этой площади изатевался ремонт. Изначально моя квартира однокомнатная. Правда, одна комнатабольшая, двадцать пять метров, с двумя окнами. Пока внук маленький был, мы сним великолепно уживались, а сейчас он подрос, и стало понятно: нехорошомальчику со старой теткой рядом.

– Ну на старую тетку вы малопохожи, – улыбнулась я, – женщина в расцвете лет.

Валя подмигнула мне.

– Это точно! Я персик, подгнивший содного бока, вроде ничего пока смотрюсь, только даже переодеться негдеспокойно, да и на ночь надо пижаму надевать, вдруг одеяло ненароком во снескинешь, а мне тяжело в тряпках спать. Вот я ломала голову, как поступить, инадумала, перегородила комнату. Саше кусок окна достался, тесно правда, затоавтономно. Впрочем, он тут только спит, остальное время в большой комнатепроводит, и очень мы с ним довольны. Зря это Мира придумала!

– Что? – не уследила я за мгновеннойсменой темы разговора.

– Да с передачей про Богодасысра, –как ни в чем не бывало продолжала Валя, – его не исправить, а что было, топрошло, у меня на него зла нет, видела же, каков жених, но замуж пошла.

– Такой плохой?

Валя пожала плечами.