– Срочно нужен детский врач. У ребенка высокая температура,а врач со «Скорой» говорит, что у него то ли отравление, то ли зубы режутся!..

– Что за бред? Какой диагноз поставили? Только точно!

– Дмитрий Евгеньевич, да в том-то и дело, что никакой! Аребенку плохо!

– Вы можете его сюда привезти? В триста одиннадцатуюбольницу? У нас хорошее детское отделение, я сейчас заведующему позвоню, онивсе сделают быстро и как нужно.

– Да я в Питере, Дмитрий Евгеньевич! А ребенок в Москве. И унего сорок с лишним, куда его везти!..

– Сколько лет ребенку?

Этого Владик не знал. Он перехватил ладонью трубку так,чтобы прикрыть микрофон, и спросил у Хелен:

– Сколько лет?

Хелен, смотревшая на него затравленными овечьими глазами,быстро выпалила, как отчиталась:

– Два года четыре месяца. Мальчик. Зовут Дима. Дима Абрамов.

– Два года, Дмитрий Евгеньевич. И… температура высокаяочень. Неожиданно поднялась и… в общем, не знаем, что делать.

– Да все равно придется в больнице смотреть, по телефону вамни один врач ничего не скажет! – выдал Долгов с некоторым раздражением. – НужноУЗИ сделать, флюорографию, анализы быстро взять. Исключить аппендицит,например. А кто там с ним? Ваша жена?

Владик решил не вдаваться в подробности.

– С ним бабушка, Дмитрий Евгеньевич.

– Значит, диктуйте адрес, я пришлю нашу «Скорую», толькопридется заплатить. К сожалению, эта служба мне не подчиняется, так что…

– Да, конечно, заплатим, о чем разговор!

– Тогда давайте адрес, они его привезут и здесь в детскомотделении посмотрят, если понадобится госпитализация, мы его оставим. Позвонитемне… – он подумал секунду, – часов в пять. Я уже буду понимать, что делатьдальше.

– Адрес! – приказал Владик, прижимая трубку плечом.

Хелен, переместившаяся на самый краешек сиденья и торчавшаятеперь почти у самого Владикова плеча, выпалила адрес.

– Бабушке дайте номер моего мобильного, – говорил в трубкеДолгов. – Когда они будут подъезжать, пусть она меня наберет, чтобы ее вприемном покое встретили. И не волнуйтесь. Дети болеют, это бывает.

Владик нажал на «отбой», покосился на Хелен и повторил:

– Не волнуйтесь. Дети болеют, это бывает.

Она уставилась на него, дикие серьги качались, задеваликожаное плечо его куртки.

– Мамаше вашей позвоните, – сказал Владик хмуро. Серьги егобесили. – Приедет «Скорая» из триста одиннадцатой больницы, заберет ребеночка сбабушкой, и ему там все сделают, УЗИ, анализы и чего там еще полагается!.. – Онсунул ей в руку свой телефон. Она послушно взяла. – И вот этот номер,последний, ей продиктуйте. Доктора зовут Долгов Дмитрий Евгеньевич. Он просилпозвонить, когда они будут подъезжать, чтобы их в отделении встретили или вприемном покое, что ли!..

– А кто такой этот Долгов Дмитрий Евгеньевич?

– Профессор, – буркнул Владик. – Хирург. И вообще хорошийчеловек. Редкий.

– А вы его откуда знаете?

– Он меня когда-то оперировал.

– А зачем Димку в больницу? – вдруг спросила она жалобно иеще придвинулась к Владику. – У него же просто температура! И этот вашпрофессор сказал – ничего страшного! Зачем тогда в больницу, а? И «Скорая»заладила – в больницу!..

– Он сказал, что они должны там что-то исключить. Да это иправильно! Откуда температура-то? Они должны выяснить, чтоб просто так ребенкалекарствами не пичкать, а только по делу лечить! И вы мамаше своей звоните, онаведь там… на нервах небось!

– Да-да, – растерянно сказала Хелен. – Конечно.

Пока она звонила, пока объяснялась с соседкой, а потом сматерью, пока рассказывала, где лежат «аварийные» деньги, диктовала телефон,пока бестолково выясняла, «что там с Димочкой», попил ли воды с лимоном, лежитли, не просит ли чего-нибудь, Владик почти доехал до «Англии».

Хелен договорила, зажала телефон между коленей и понурилась.Теперь она сидела так, что в зеркале ее было не видно.

Они сидела, понурившись, и подозрительно сопела – вот-вотзаревет.

– Да вы не переживайте, Елена Николавна!

– Почему он заболел? – спросила у него Хелен и шмыгнуланосом. – Вот почему стоит только мне уехать, как начинается!.. То одно, тодругое!.. Ну почему так?

Владик пожал плечами.

Хелен еще посидела, а потом резко отодвинулась от него.

– Я только прошу вас, – сказала она тоном прежней Хелен, скоторой еще десять минут назад он собирался всласть поскандалить, – нерассказывать никому о том, что я… что мне… Короче говоря, о том, что у меняесть ребенок.

Владик Щербатов, сам не зная почему, вдруг обозлился допредела.

– Это тайна такая, да? Как в сериале, что ли? Или отецвашего ребенка – президент Медведев и об этом никто не должен знать?

– Почему Медведев? Никакой не Медведев у него отец!

– А тогда почему такие тайны мадридского двора? Или иметьребенка позорно?

– Вы что? Совсем тупой?

– У-у, – протянул Владик Щербатов, – это я уже, кажется,где-то слышал! Приехали, Елена Николавна! Вот она, «Англия», во всей красе! А влюксе на шестом этаже ботфорты, и вы сейчас сами убедитесь, что я их довез внаилучшем виде!

Он разозлился как-то по-детски, с места в карьер, так, чтоостановиться, промолчать, прикусить язык было уже невозможно.

Он разозлился всерьез, чего почти никогда не бывало.Особенно на этой поганой работе.

Он разозлился, словно директриса Хелен, штрафовавшая его надесять баксов всякий раз, когда он говорил словечки вроде «поганый», иутверждавшая, что это есть непечатное ругательство, на самом деле была обычнойженщиной, на которую на самом деле можно всерьез обижаться!

Владик выскочил из лимузина, обошел его, вежливо плечомподвинул ливрейного швейцара, потрусившего открывать заднюю дверцу, самраспахнул ее и принял специальную лакейскую позу – чуть наклонившись вперед – игубы сложил в сладкую улыбку.

…Да пошло оно все к чертовой матери!..

– Перестаньте паясничать! – прошипела Хелен. – Сейчас жеперестаньте!

– Не слышу, Елена Николавна! – колючим, но сладким, какзамороженная газировка, голосом прокричал Владик. – Шумно!

И подал ей руку. Она его руку оттолкнула.