– Очень приятно, – говорит девушка с очаровательным французским акцентом и, послав Рори воздушный поцелуй, уходит. – Rendez-vous demain, Rory![11]

Энни улыбается:

– Ты нравишься этой симпатичной маленькой мадемуазель.

Он качает головой:

– Нет. Один раз я пригласил ее выпить кофе, она отказалась.

– Так пригласи еще раз!

– Морковка сварилась[12].

Подумав несколько секунд, Энни понимает, что Рори имел в виду «поезд ушел».

– Я серьезно, – говорит она. – Если Лор тебе нравится, скажи ей, а то потом действительно будет поздно. «Никогда ничего не оставляй невысказанным, если не хочешь вечно раскаиваться» – такой у меня девиз. Теперь.

Хватит ли ей самой смелости, чтобы последовать собственному совету? Отважится ли она признаться Тому в своих чувствах?

Энни и Рори заказывают багет и сырную тарелку. Рори рассказывает о своем родном городке, который называется Кохем и расположен на Мозеле:

– Там у меня родители и сестра. Местные жители в основном занимаются выращиванием винограда и виноделием, а у нас маленький ресторанчик. Сейчас им руководит мой отец, когда-нибудь его место займу я.

Иногда Рори неточно употребляет отдельные слова, но в целом он владеет английским прекрасно. Французским, видимо, тоже, если судить по тому, как бойко он разговаривает с официантами. В этом году Рори оканчивает элитную кулинарную школу «Ле Кордон Бле».

– Я отправил свой рецепт на конкурс, – говорит он, облокотившись о стол, – и прошел в финал. Если выиграю, мою утку с перцем в вишнево-бальзамическом соусе включит в меню сам Дюкасс!

– Ух ты! А кто это?

Рори взмахивает руками:

– Владелец лучшего ресторана в Париже! – Вдруг его лицо мрачнеет, он роняет голову. – Зря я тебе сказал. Боюсь, удача теперь отвернется. Обещай никому не говорить.

Энни поднимает правую руку:

– Честное скаутское!

Рори хмурится:

– Честное скаутское? Это как?

– Это значит, что я даю тебе слово.

– Уже десять? Не может быть! – удивляется Энни, взглянув на телефон.

– Да, я знаю, – отвечает Рори. – У меня тоже так: когда мне скучно, время идет медленно, зато, когда я с кем-нибудь, кто мне нравится, оно бежит быстро.

Энни, улыбнувшись, начинает составлять тарелки в стопку.

– Может, все-таки доешь последний кусочек сыра? – спрашивает она.

– Нет. – Он с улыбкой похлопывает себя по животу. – Я набит до отказа, как говорите вы, американцы.

Последний ломтик бри отправляется в рот к Энни, а Рори сигнализирует официанту, чтобы нес счет.

– Ты так и не рассказала, как выглядит твоя подруга.

Энни перестает жевать. Она ведь вышла сегодня из дома именно затем, чтобы искать Кристен, а вместо этого весь вечер проболтала с Рори. Как можно быть такой эгоисткой? Проглотив кусок и промокнув рот салфеткой, она смотрит на людей, быстро проходящих по улице под дождем.

– Небольшого роста, красивая. Кожа белая, как сливки, и такая же гладкая. А улыбка… Кажется, будто цветок расцвел.

– Ты и сама так улыбаешься.

Энни заправляет за ухо непослушную прядь, удивляясь тому, что на террасе внезапно стало жарко.

– Нет, Крисси… – она замолкает, подбирая подходящее сравнение, – Крисси – шампанское, а я вода.

– Я предпочитаю воду. От шампанского у меня голова болит.

– Зато оно искристое, возбуждающее!

– Да, но без воды нельзя жить. – Рори улыбается. – Ты любишь эту девушку?

– Люблю.

– А-а. – На его лице появляется тень грусти, или Энни только так кажется. – Ich verstehe. Понимаю.

– Ее зовут Кристен.

– Кристен, – повторяет Рори, глядя в пустую кофейную чашку.

– Она моя сестра.

Он поднимает глаза:

– Сестра? Ты ищешь сестру?

– Да. И она беременна. На девятом месяце.

Оказывается, это огромное облегчение – поделиться с кем-то секретом Кристен. Энни смотрит в лицо Рори и готова поклясться, что он тоже вздохнул облегченно. Засунув кошелек в карман, он встает и протягивает Энни руку:

– Идем. У меня отличная идея.

С плаща Энни стекают струи дождя. Она семенит по тротуару, едва поспевая за Рори, который, держа ее за руку, куда-то стремительно шагает. Они проходят мимо обувного магазина и магазина открыток, а перед врачебным кабинетом останавливаются. Сначала Энни ничего не понимает. Рори указывает на бронзовую табличку рядом с массивной деревянной дверью: «Médecin spécialiste de l’obstétrique». Врач-акушер! Ну конечно! Как она сама об этом не подумала?

– Если твоя сестра в Париже, она должна побывать у парижского spécialiste de l’obstétrique, oui?

– Oui, да. Безусловно.

Рори улыбается:

– Надо проверить всех. Сколько их здесь может быть? Несколько сотен? Это вредняк.

«Верняк», – думает Энни, но не поправляет его. Может, он, по сути, не так уж и ошибся. Ей становится не по себе. Не исключено, что в Париже более тысячи гинекологических кабинетов. Даже если она их все обойдет и доберется до правды, не станет ли от этого только хуже? Вдруг все, кто считает Кристен погибшей, правы? Вдруг Энни не суждено привезти сестру домой? Простит ли ее когда-нибудь мама?

Среда. Я устроила себе офис в задней комнате кафе, которым руководит Кейт. На мне все те же брюки, которые я носила в субботу, хотя сестра любезно предоставила мне доступ к своему гардеробу. Я должна выглядеть по-деловому, даже если застряла на острове, где все носят фланелевые балахоны с капюшонами.

Открываю ноутбук, надеваю наушники, обкладываюсь всевозможными бумагами. Работа помогает мне заглушать тревогу за Энни, а также не думать о том, удастся ли ей или детективу Бауэру найти Кристен. Пытаюсь внушить себе, что Брайан, Кейт и отец правы: Кристен больше нет, и я должна двигаться дальше. Но в глубине души я все-таки не могу ее отпустить. И вряд ли смогу в будущем.

Переключаю внимание на фотографии и копии документов, которые прислала мне Эллисон. Делаю классное видео и эффектную онлайн-брошюру «Жизнь в стиле „Фейрвью“». На следующий вторник я назначила день открытых дверей для брокеров и готовлюсь к нему не скупясь: и о фуршете позаботилась, и о баре с барменом, и виолончелиста пригласила, и парковщика. Разослала письма всем крупным манхэттенским брокерам. Придут больше тысячи агентов, только смогу ли я сама выбраться с этого острова? Или застряла здесь навсегда?