Нет, этого она Оле не простит. Прощай, Оля. И прощай, детство.

Часов в девять раздался стук в дверь. Аля вздрогнула и с испугом посмотрела на бабушку. Потом вскочила и бросилась открывать. На пороге стояла улыбающаяся Оля.

– Ну привет! – сказала она и чмокнула Алю в щеку. – Здрасьте, Софья Павловна! Как драгоценное?

– Спасибо, прекрасно, – сдержанно ответила бабушка. – И у тебя, видимо, тоже. Цветешь и пахнешь. И настроение замечательное!

Оля рассмеялась:

– А что грустить? Отпуск, море, дорога! И бесконечные впечатления! – И тут же обернулась к Але: – А ты чего еще не готова? Ой, Добрынина, какая же ты копуха!

– Готова? – пересохшими губами прошептала Аля. – К чему готова?

– К загулу! Мы же договорились, что вечером загудим! Все тебя ждут, а ты в трусах и лифчике. Всё, на все сборы десять минут. – Оля сурово глянула на подругу. – Жду тебя на улице! – У самой двери обернулась и надела на лицо милейшую улыбку: – Не хворайте, дорогая бабушка, всего вам хорошего!

– Какая я тебе бабушка, – возмутилась Софья Павловна. – Мне такой внучки не надо! – И гневно посмотрела на Алю: – Неужели пойдешь?

– А почему нет? – не поднимая глаз, ответила внучка.

– Да потому! Лайма видела, как ты утром расстроилась. Как плакала, видела. Значит, обидели? Потом весь день как после поминок! А сейчас собралась? Снова побежишь за ней, словно собачонка? Снова будешь восхищаться прекрасной Олей и стараться ей подражать? Да и вообще – что это за компания? Лайма сказала – два взрослых дядьки и какая-то проститутка.

Не отвечая, Аля натягивала джинсы и кофту. Подлетела к зеркалу, расчесала волосы, мазнула по губам помадой, брызнулась духами и у двери обернулась:

– Какая проститутка, ба? Твоя Лайма совсем ку-ку! Надя – студентка мединститута, будущий врач. А эти «дядьки» – врачи из Первой Градской! Все, ба, пока!

Как легко ей далось это вранье – сама удивилась. Да уж, действительно набралась от подруги. И, кстати, дядьки эти были так не похожи на докторов, что ей стало смешно.

В машине пахло хорошими духами, и все довольно мило ее поприветствовали. Даже хмурая Надя выдавила из себя кривоватую улыбку.

Приехали на побережье, в полукруглое стеклянное здание знаменитого варьете и ресторана «Юрас перле» – «Морская жемчужина».

Аля оглядела себя – джинсы, кофточка, босоножки. Да уж, наряд не для такого шикарного места… И Оля, и Надежда были одеты прекрасно – светлые легкие платья, босоножки на каблуках, украшения на руках и в ушах. Настоящие столичные штучки, не то что она.

– Оль, – шепнула она, – я, кажется… в общем, поеду домой. Я тут… ни к месту.

– Да наплевать! Тоже мне, «Мулен Руж»! – И решительно взяла Алю за руку.

В зале, куда их пропустили моментально и беспрепятственно, гремела музыка. Услужливый метрдотель провел их за столик у окна, за которым виднелись темное море и полукруг желтого месяца.

На сцене выступали артисты.

Народу было полно, ни одного свободного места.

Шумно, накурено, громко.

– Модное место, – сказала Оля. – Гарька четвертак отвалил, чтобы попасть. Ничего себе цены в провинции, а?

– Ну какая это провинция, – не согласился Гарик. – Это, Олюня, Европа!

Примерно через час Оля кивнула Але:

– Пойдем продышимся, тут сдохнуть можно!

Вышли на берег, сели на лавочку.

Оля молча курила. Молчала и Аля.

– Ну как тебе тут? От скуки не загибаешься? – наконец спросила Оля. – Представляю, как тебе весело с бабкой!

– С бабушкой мне нормально, – отрезала Аля, – да и вообще все прекрасно! А как у тебя?

– У меня? – переспросила Оля. – Да так себе, если честно. Гарик – мужик неплохой, нежадный, веселый. Только парочка эта… Достали до некуда. Ты же видишь, какая эта Надька сука. Сплошные капризы – как же, звезда! И этот ее, Генаша… Все норовит проехаться на халяву. Да хрен с ними! Осталось всего ничего, через три дня расстанемся. Но вообще-то осточертели.

– А кто они? Чем занимаются? Гарик твой музыкант, я это помню. А эти? Странные друзья у твоего музыканта.

– А я тебе не говорила? – удивилась Оля. – Генка руководитель ансамбля, тоже лабух, Надька – певичка. Они в одном ансамбле играют, в кабаке. Надька, кстати, хоть и стерва, но поет божественно. Только отовсюду вылетает, никто ее говно терпеть не хочет. А народ на нее так и прет! Знаешь, говорят, что она лучше Мирей Матье! Может, поэтому и выпендривается? Мужики к ее ногам бросают и деньги, и бриллианты. Она, дура, вцепилась в этого Гену, а он, если по правде, полный дебил!

– Я заметила, – отозвалась Аля.

– Кстати, – оживилась погрустневшая Оля, – ты, Добрынина, очень похорошела! Прям расцвела, как майская роза! Нет, честно! Даже Гарик сказал: «Хорошенькая у тебя подружка. Прямо нежная фиалка, не то что все вы!» И загар тебе идет, и светлые волосы! Ты приходи в Москве ко мне, сделаем из тебя блондинку. Ну и вообще – выведем на большую арену!

– Спасибо, Оль! – улыбнулась Аля. – Я как-нибудь без арены, а уж тем более без большой, извини!

– Ладно, пойдем догуливать. – Оля затушила сигарету.

Догуливать не было никакого желания, но Аля пошла. Как всегда, не нашлось сил сопротивляться Оле, хотя домой очень хотелось. Да и от грохота, дыма и выпитой рюмки коньяку снова разболелась голова.

На танцполе, красиво извиваясь, танцевала прекрасная Надя.

– Гарь, – кивнула Оля, – пригласи Альку. А то наша скромница совсем засиделась. Ну что, пойдешь? – обернулась она к Але.

Та решительно отказалась:

– Нет, не хочу. Извини.

– А, ну да. Поняла. – Оля обратилась к дружку: – Алевтина у нас влюблена, понимаешь? И очень-очень верна своему парню. Правда, он об этом не знает! – И она рассмеялась.

От Олиных слов Аля вздрогнула и решительно встала.

– Все, я поеду! Спасибо за вечер.

– Дело твое, – равнодушно ответила Оля. – Гарь, посадишь Альку в такси?

На улице было свежо. Шли через лесок, к дороге. Аля споткнулась о корягу, Гарик ловко подхватил ее за локоть.

И вдруг, крепко прижав к себе, обнял и поцеловал в губы.

Резко отпрянув, Аля возмутилась:

– Ты что, спятил? Ты же Олин парень!

Он усмехнулся:

– А, вот как теперь это называется: Олин парень! Ну да, ты права. На пару недель я – Олин парень. А что, это кому-то мешает? Таких Оль, моя милая… – И посмотрел ей в глаза: – А ты смешная! Ольга рассказывала, что ты смешная! Наивная, каких больше нет. И в кого-то сто лет влюблена, с самого детства. Что, правда?

Аля вырвалась из его цепких рук и побежала.