Утешало ее лишь то, что и на белом отделении дела шли нелучше. Ягун жаловался, что бабуся заставляет их пить дождевую воду сопрокинутого кверху дном ведра, не ступать в след оленя или вепря, не разрешаетстоять на пороге, переступать через жердь, хомут, веник, топор, вилы, грабли.Даже причесываться по пятницам и то нельзя.

– Я, правда, раньше не шибко часто расчесывался, а тутвдруг захотелось, а нельзя… Панымаешь, обыдно, да?! – говорил Ягун,передразнивая кого-то из лопухоидов. Он, подобно многим в Тибидохсе, частоловил их радиоволны, особым образом настраивая зудильник.

Поклеп, язвительность в котором бурлила и клокотала, каклава в кратере вулкана, в поисках, на ком бы отыграться, нашел у себя в столедоклад Тани по мировому древу и раскритиковал его в пух и прах. Самое забавное,что раньше он отнесся к докладу нейтрально, а теперь вот его запоздало осенило,что работа не отвечает канонам идеального черномагического сочинения, принятымв 1366 году на Лысой Горе.

– Для белого отделения это, возможно, и сошло бы, но длятемного… Не чувствуется дополнительной литературы, раз. Стиль кошмарный, два.Написано как курица лапой, три. Мысль прыгает, четыре. Ошибок полно,пять, – перечислял завуч, с удовольствием загибая пальцы. – И,наконец, самое грубое упущение – Алатырь! У тебя в докладе ничего нет проАлатырь!

– Про Алатырь? Это такой бел-горюч камень? –переспросила Таня. Она слышала об Алатыре от Гробыни той ночью, когда Склеповапыталась влюбить ее в Пуппера.

Завуч улыбнулся мелкими, острыми, как у хорька, зубами.

– Скверно, Гроттер, скверно! Поверхностные знания самыеопасные! Я вижу, ты не брала у джинна Абдуллы «Голубиную книгу». На чем,по-твоему, растет мировое дерево? На гумусе? На минеральных удобрениях? Укомпостной ямы? А, Гроттер?

– Не знаю, – буркнула Таня.

– То-то и оно! В «Голубиной книге» ясно сказано, что посредиморя-океана, на острове Буяне, лежит пуп земли, всем камням отец, бел-горючкамень Алатырь, и растет на нем мировое древо, и текут из-под него целебныеключи… Так-то, Гроттер! Если я не ставлю тебе «два», то лишь потому, что журналне успел еще вычеркнуть твою фамилию из списков белого отделения и занести ее всписки темного… Но я лично прослежу, чтобы он слишком не возился…

Темные маги отвратительно заржали. Они обожали, когдакому-то из белых или особенно из бывших белых устраивали выволочку. Таняпочувствовала, что краснеет – краснеет как-то совсем глупо, пятнами. И даже еехваленое чувство юмора почему-то уже не спасало. Она готова была выскочить изкласса, как вдруг Ванька Валялкин громко и вызывающе спросил, обращаясь кПоклепу:

– Доклады, конечно, дело хорошее. А просто для истины… Этоправда, что мирового древа больше нет? Что его спилили или оно погибло? И чтовы с этим как-то связаны?

Темные мгновенно перестали смеяться. Они сообразили, чтоВалялкин вызывает огонь на себя, и притихли в ожидании куда более интересного зрелища.Ненамеренно – или скорее все же намеренно – Валялкин нашарил уязвимое местоПоклепа.

– Что ты сказал? – Поклеп хмуро глянул на Ваньку из-подклочковатых бровей.

Ваньке почудилось, что внутри по позвоночнику прокатилсякрошечный ледяной шарик. Дыхание перехватило. Перед глазами разбегались черныекруги.

– Что случилось с мировым древом? Виноваты вы илинет? – собрав все свое мужество, повторил Ванька.

Рука, стискивающая его сердце, разжалась. Поклеп Поклепычпередернулся. Его помятое лицо скривилось. Завуч подскочил к Ваньке и вскинулперстень, как если бы собрался наложить на Валялкина сглаз, но вовремяспохватился, что на него с любопытством смотрит весь класс.

Будет сглажен Ванька или нет – это уже ничего не изменит.Эти мерзкие хорьки из четвертого класса все равно докопаются до истины. Понявэто, Поклеп опустил руку.

– Ненавижу эти гнусные слухи! Сплетничают, нет чтоб головойсвоей подумать… – проворчал он. – Кто знает, где Заповедная Роща?

– Никто не знает. Ученикам туда запрещено ходить, –насмешливо сказала Рита Шито-Крыто. Она порой любила прикидыватьсяпослушняшкой.

Поклеп проигнорировал ее комментарий.

– Заповедная Роща в южной части Буяна у скал. В центрерощи – камень Алатырь. Когда-то на нем росло мировое древо. Это одно из чудес –древо едино, но присутствует в любом из трех миров. Сарданапал иногда сравнивалего со штырьком пирамидки, на который, точно кольца, нанизаны миры. ВПотустороннем Мире его хранителем был Симорг…

– А на Буяне? – напористо спросил Ванька.

– На Буяне – я! – огрызнулся Поклеп. – Это былопоручение Сарданапала. Я тогда был молод и… э-э… порой мне не хваталодальновидности. Как-то я отлучился – совсем ненадолго – и даже не поставилвместо себя циклопов, а когда пришел, то увидел, что дерево спилено. Магическаяпила, которой это было сотворено, валялась рядом. Подозревали вампиров,Ту-Кого-Нет – много кого, но это ничего уже не меняло. Мировое древо погибло.Причем, будучи единым, древо перестало существовать сразу во всех мирах… То,что прежде соединяло миры, исчезло.

Белые и темные ученики молчали. До них мало-помалу доходило,как серьезно все, что происходит, и какие чувства должны испытывать древниебоги к Тибидохсу и его преподавателям.

– Так, значит, это Поклеп деревце проворонил. Небось Симоргготов теперь нашего Клепу в порошок стереть! – едва слышно шепнулаТузикову Лизка Зализина.

Лучше бы она промолчала. Завуч обернулся и пробуравил ееледяным взглядом. Было странно, что он вообще услышал.

– Очень мудрое замечание, Зализина! По степени философскогообобщения эта мысль могла бы принадлежать вашей кукушке. Только в другой раз ярекомендовал бы вам прикусить язычок! Или очень скоро, я гарантирую, выостанетесь вообще без мыслей… – вкрадчиво сказал Поклеп.

Зализина попыталась крикнуть, шевельнуться, но это былоневозможно: глаза цвета бутылочного донышка цепко держали ее, выпивая,вычерпывая из нее все желания и мысли.

– Примерно так выглядит полное зомбирование со стираниемпамяти. Вернее, начальная стадия зомбирования… К сожалению, Сарданапал редкоразрешает мне доводить эту операцию до конца. Нелепое слюнтяйство, это намногоулучшило бы дисциплину! – с сожалением сказал Поклеп, отводя взгляд.

Лиза едва не рухнула на парту.

«Вот так дела! А Клепа-то наверняка применяет магию вуду! Аеще светленьким прикидывается!» – с восхищением подумала Склепова. Вслух она,однако, благоразумно ничего не сказала и даже на всякий случай прошепталазаклинание, блокирующее подзеркаливание.

* * *