— Не знаю, как тебе удастся это сделать. В этом замке повсюду глаза и уши.

— Вы ещё не знаете меня, милорд. Я скоро вернусь, обещаю вам.

Герцог проводил взглядом своего рыцаря, глубоко вздохнул и пробормотал:

— Зря я его отпустил.

Несчастный граф продолжал лежать неподвижно, но было видно, что к нему вернулся прежний цвет лица.

— О, милорд… Ваша Светлость… — его руки несмело коснулась белокурая Алания. — Не знаю, как благодарить вас обоих. Мне кажется, что ему лучше!

Ещё через пару минут граф Тольс открыл глаза. Увидев герцога, он недоумённо приподнял бровь.

— Вас пытались отравить, граф Тольс. Мой рыцарь Араник да Фреск спас Вам жизнь. Я рад, что Вам намного лучше.

— Отец, Его Светлость спас вам жизнь! — заплаканная дочь бросилась к нему. — Если бы не он и его рыцарь, то вас бы не было со мной…

Вир помог графу подняться, и тот, слегка пошатываясь, сел в обитое белой парчой кресло.

— Я обязан Вам жизнью, Ваша Светлость. Каждая минута моей жизни теперь принадлежит Вам! Прошу…

— Граф, позвольте мне рассказать Вам вкратце о том, что, по нашему мнению, здесь происходит. И, если это возможно, я буду рассчитывать на Вашу поддержку.

После обеда в Малом зале западного крыла утомлённый герцог Вир Монт вернулся в свою комнату и уселся на широкий мягкий стул, вытянув перед собой длинные мускулистые ноги. В этот раз удача оказалась на его стороне, а что будет на балу — ещё неизвестно!

За обедом герцог выступил с обличительной речью против политики бездействия, рассказал о пропаже Леории и своих приключениях в Теренском лесу.

Его друг Тарик, всё-таки присоединившийся к нему за столом в обществе расстроенной Эльрики, выразил сильнейшее негодование насильственным изъятием семейного артефакта.

Герцог Саллан заявил, что к его сестре, скорее всего, применяли магию разума, и это вызвало бурю возмущения.

Остальные собеседники начали излагать свои истории, которые в основном сводились к проявлению Скверны и слухах об опустошении деревней на юге королевства.

Граф Тольс полностью оправился и рассказал о том, что его семейная реликвия была переправлена в Вильтранию, о чём он ничуть не жалеет. По договору с Виром он умолчал о попытке отравления, но не побоялся заявить, что если с ним или его дочерью что-нибудь случится, то винить в этом нужно будет приспешников кардинала Тирона.

Вир вспомнил напряжённое бледное лицо молодого виконта Бранжа, его стиснутые челюсти и крепко сжатые губы, когда он резко поднялся во время обеда и ударил своим кубком о стол.

— Может, вы считаете, что без этих застарелых и ненужных реликвий мы не справимся с кучкой демонов? — заявил он.

Остальные тут же загалдели:

— Нужно немедленно собрать Военный Совет… Где все старшие рыцари…

Было решено сообщить остальным о негласном Военном Совете, который пройдёт во время первого антракта в Багряной гостиной, в которую обычно подают мороженое и прохладительные напитки во время бала.

Это было только на руку герцогу Монту. Вир не знал и не хотел догадываться к каким последствиям могло привести это решение. Он боялся лишь одного: что его бездействие стоило Леории жизни.

Араник Да Фреск так и не появился на обеде…

Тарик Саллан, узнав о решении его друга, злобно выругался:

— Ну, какой же он идиот! Нельзя было его отпускать!

А Эльрика восторженно выдохнула:

— Но какой он благородный… Этот выскочка Авартис ему и в подмётки не годится…

До начала бала оставалось ещё несколько часов…

«Может, отправиться на поиски Да Фреска?», — раздумывал герцог, но что-то внутри подсказывало, что нужно подождать и дать ему время.

В дверь постучал Кено.

— Милорд, не желаете освежиться?

— Как устроились Арн с Кьорном и Троем? Где их разместили?

— Я ещё не виделся с ними, Ваша Светлость. В последний раз, когда я видел Артиса, тот сказал, что они вместе с отрядом Его Сиятельства милорда Саллана размещены в казармах западного крыла Агмаара. Пойти проверить, Ваша Светлость?

Вир помассировал пальцами виски…

Ему с трудом далось решение об отправке большого отряда сопровождавших его воинов в Нардосскую резиденцию старого друга его матери герцога Орманского. Тот собирал войско для зачистки южных поселений от расползающейся Скверны, и Вир надеялся, что его воины будут в большей безопасности вдали от логова Тирона. Сегодня на балу решалась не только судьба королевства, но и его личная. Он либо убедит Совет в своей правоте, либо окажется за решёткой…

Кено встревожено вглядывался в его уставшее лицо.

— Милорд, вам плохо?

— Всё в порядке. Найди моих воинов и передай им мой приказ: пусть будут готовы ко всему.

— Слушаюсь, милорд. А вам не нужна здесь личная охрана? Что-то я не вижу господина Да Фреска…

Вир подумал и добавил:

— Неплохая идея. Возьми Арна с собой. Дай ему свою парадную форму, пусть оставит всё оружие. Здесь с этим строго, сам знаешь.

«Пусть следят вдвоём с Кено за графом Тольсом и — если что — помогут найти Араника…», — подумал герцог.

Внезапно Вир понял, что очень и очень устал, а через несколько часов им всем предстоит быть во всеоружии… Даже если учесть, что приносить любое оружие на бал запрещалось…

Подойдя к настенным канделябрам в виде фигур сатиров, герцог повёл рукой, приглушая их яркость.

«Сплошная магия… И откуда она только берётся у тех, кто так пытается ограничить её использование?», — устало подумал он. — «Однако, будет что обсудить на Совете…».

Герцог снял сапоги и фрак и, расстегнув ворот рубашки, прилёг на большую кровать под балдахином. Заложив руки за голову, он уставился в потолок.

Сон к нему упорно не шёл, и он начал рисовать в своём воображении образ смеющейся Леории…

Как же она смеялась, как была прекрасна тогда, на устроенном в честь её дня рождения приёме!

Вир сделал приём полным сюрпризом, и даже её личная служанка Клоренция ему в этом помогла. До самого раннего утра они украшали усадьбу её любимыми цветами — оркисами, лавандой и фиалисами, а потом он не утерпел и прибежал будить свою спящую любимую нежными поцелуями, начиная с нежных розовых пальчиков на ногах…

Эти невинные поцелуи быстро переросли в уже страстные, уносящие их обоих в далёкие небеса, где они парили целую вечность…

Наконец он лично помог ей одеться в нежно-розовое лёгкое домашнее платье, неумело уложил её золотые волосы, завязал шёлковую повязку на глаза, надел бриллиантовую тиару и привёл в гостиную, где её уже ожидали приглашённые.