Безумная ревность овладела Леорией. Она порывисто прижала руку к виску. Теперь льющийся свет ослеплял её, а музыка резала слух.

«Всё ей мало!», — с ненавистью думала герцогиня Монт об Эльрике. — «У скольких девушек она уже увела женихов, а потом бросала их, как только подворачивалась более выгодная партия…».

Леория не заметила, как к ней подошёл Эргард и встал сзади, одной рукой слегка удерживая за талию.

— Вы нашли его, не так ли? — раздался низкий бархатный голос спутника.

Она сбросила его руку и подалась вперёд.

— Да… И мне кажется, что он нашёл меня…

А тем временем, отпустив Эльрику, Вир Монт уверенно продвигался, минуя танцующих, в их сторону.

Вир Монт хорошо помнил этот величественный, внушающий трепет и восхищение Большой зал Агмаара…

Последний раз он был здесь после помолвки с Леорией, и тогда тоже не обошлось без приключений. Тарик отчего-то увлёкся замужней графиней Соль и после бала уединился с ней в кабанте — одной из изобилующих здесь комнат «отдыха» для любовных утех.

Муж неблагоразумной дамы, догадавшись в чём дело, начал её поиски по замку, и Виру пришлось обходить кабанты одну за другой, пока он не нашёл своего приятеля первым, избавив того от ненужной дуэли…

Вздохнув, герцог опёрся ладонью на одну из массивных мраморных колонн, покрытых объёмными горельефами с изображениями поверженных демонов и лиц верховных священнослужителей. Он досадливо глянул на лик кардинала Аккарта — предшественника Тирона — по которому пробегали золотистые всполохи.

«Зачем ему понадобилось переиначивать катехизис? Например, о том, что супружеская верность — лишь обязательная видимость и единственная обязанность жён — это спокойствие их мужей. В общем, это теперь говорило о том, что сама по себе неверность абсолютно ничего не значит, лишь огласка делает её предосудительной…», — раздумывал герцог. — «Презренный кардинал, такой же порочный, как и его преемник…».

Вира Монта коробила нравственность современного общества, всё двуличие и ложь которого ему были так знакомы. К примеру: сестра Тарика была тому прекрасным подтверждением. Эльрика всегда казалась ему бесстыжей женщиной, признающейся в любви мужчинам и бросающей их при появлении новой более привлекательной жертвы.

В голове сменялись неприятные мысли: «Неужели придётся с ней танцевать? Как я могу отказать Тарику, который просил меня об этом?», — до первого перерыва его друг запретил своей сестре танцы с незнакомыми мужчинами, стремясь обезопасить её от возможных посягательств. — «Мало ли что ещё может случиться, у неё на уме всегда было только одно…».

Вир увидел приближающуюся фигурку в алом платье без рукавов с глубоким декольте и широким золотым поясом, стягивающим тонкую талию, и мысленно выругался: «Демон забери! Но… Хорошо, один танец… Только из-за Тарика!», — он заставил себя слегка улыбнуться и не без внутреннего содрогания положил руку на талию Эльрики и увлёк её за собою.

Его раздражала тягучая медленная мелодия, раздражало кокетство партнёрши и её надутые пухлые губки, которые так и взывали к поцелую, её выставленное напоказ тело. На ней была позолоченная маска Фаро — знаменитой куртизанки, обольстившей последнего императора Фарниуса и ставшей его второй женой.

«Такая маска действительно подходит этой бесстыднице…», — был его тайный приговор.

Музыка уже подходила к концу, когда его спутница неожиданно сняла маску и, держась одной рукой за плечо герцога, показала ему язычок, игриво облизнувшись.

Его пальцы резко перехватили запястье Эльрики, и, не сдержавшись, он дёрнул её на себя.

— Что ты делаешь? Позоришь свой род! — зашипел он ей на ухо.

— Пора этому мерзавцу Авартису почувствовать себя идиотом. Разве не этого добивается братец?

Его взгляд в бешенстве скользнул по залу, выискивая Тарика, и тут…

И тут он увидел её — волшебную фею из своих воспоминаний. Её точёная фигурка, вся насквозь сияющая в фиолетовом облаке из бархата и кружев, словно затмила весь радужный свет. Сердце на мгновение замерло и снова продолжило свой бег намного быстрее, чем раньше. Волны непонятного томления разбежались по телу, разгоняя кровь…

Вир продолжал двигаться по инерции, пока музыка не остановилась. Машинально отпустив партнёршу и не позаботившись, чтобы отвести её к столикам, он пошёл навстречу таинственной незнакомке.

Герцог шёл к ней, ни на кого и ни на что не обращая внимания, не видя, не слыша, не чувствуя ничего, кроме зова сердца…

Его блестящий проницательный взгляд встретился с её сияющими аметистовыми глазами в прорезях атласной маски, остановился на нежно изогнутых линиях губ. Он видел, как пылают её точёные скулы, почти слышал бешеное биение сердца в совершенной груди, сжатой лифом феерического платья.

Это изящество изгиба и подъёма, этот опьяняющий дурман её фиалкового запаха, тонкий шлейф неведомых духов…

Она источала желание и вожделение…

Невидимая связь между ними натянулась, подобно струне. Её затуманенный взгляд был полон трепетного ожидания.

— Вы позволите, прекрасная незнакомка? — собственный голос показался ему звенящим в том пространстве, которое отделяло их от окружающего мира.

Не дав ей сделать реверанс, он привлёк красавицу к себе, и глубокий вздох вырвался из глубины её души. В этот момент нежная мелодия ворвалась в их мир извне, и он повёл её в танце.

Герцог почувствовал почти невесомое прикосновение её руки в лавандовой перчатке к собственному плечу так легко и плавно, как он только что представлял. Его рука обнимала её хрупкую талию, и ладонь опаляло жаром.

Партнёрша прижималась к нему, и непослушные выбившиеся локоны её волос ласкали его губы…

Какое блаженство ощущать эти плавные восхитительные изгибы её бёдер, её талии, которая помещалась в обхват его широких ладоней!

Их тела жили своей жизнью, двигались в такт музыке, словно исполняя акт любви…

Но вот затихли последние аккорды валлерсона, а он продолжал прижимать девушку к себе. Грянула новая мелодия, слишком быстрая, и Вир увлёк её за собой.

Минуя танцующие пары, как в тумане, они добрались до Голубой гостиной, где в полумраке виднелись низкие кресла и хрустальные столики.

Развернув девушку к себе лицом, герцог дотронулся рукой до нежного подбородка, с наслаждением вдыхая тот самый дурманящий запах. Воздух вокруг них, казалось, уплотнился. Горло пересохло.

— Я хочу увидеть твоё лицо.

Сзади послышались чьи-то быстро приближающиеся шаги.

Она не вздрогнула и не отстранилась, лишь сжала его руку и с придыханием прошептала:

— Не здесь, мой герцог. Я так многое должна…

Но он уже ласкал её рот подушечкой большого пальца, повторяя очертания нижней губы. Припав к сладким устам в нежном поцелуе, его палец продолжал ласкать уголки её губ. И когда из груди рыжеволосой красавицы вырвался стон, мужчина, с трудом оторвавшись, хрипло произнёс: