Франческа почувствовала себя лучше. Кто бы ни была эта женщина, но не всё в ее власти, не всё.

– Ты уже просишь, чтобы я тебе его отдала, – самоуверенно сказала она. – Несколько минут назад ты говорила, что возьмешь сама. Но теперь ты поняла, что не сможешь. Не сможешь, если я не отдам.

Она с ненавистью процедила:

– А я не отдам. Я никому его не отдам. Он мой.

Не дожидаясь, что ответит ей Ева, Франческа смело повернулась к ней спиной и пошла прочь из этого дома. Она ни секунды не хотела больше здесь оставаться. Ей было все равно, что будет с ней дальше. Какая разница? Лишь бы Фабио был рядом.

Когда за ней захлопнулась дверь, Ева скрестила руки на груди и, посмотрев ей вслед, задумчиво сказала:

– Жаль, что ты не знаешь, Франческа, но, если бы не я, он был бы уже не твой… не мой… ничей…

***

«Ошибка… Даже у ведьмы они бывают. Но ошибки нужно исправлять. Иногда это невыносимо трудно. Кажется, что нужно возвращаться назад и начинать все сначала. Но это только кажется. Ошибка – это словно открытый кран. Вначале из него вырывается наружу маленькая капля… Первая капля – это очень короткое мгновенье. Если ты упустишь это мгновенье и не закроешь кран, когда упущена всего лишь одна ничтожная капля, то следом за этой каплей хлынет поток воды. Поток стремителен. Ты и сама не заметишь, как у твоих ног будет лужа… река… океан. Тогда тебе не просто придется начинать сначала. Ведь начало – это суша, на которой ты твердо стояла обеими ногами. Теперь, чтобы прийти к началу, тебе нужно будет высушить целый океан. А на это понадобится слишком много времени. Ты когда-нибудь пробовала высушить океан?

Запомни: если ты допустила ошибку – пусть это будет только капля. Не упусти мгновенье».

***

Ева сидела на диване, подобрав под себя ноги. Ей всегда нравилась эта поза, потому что так ей было удобно. Она закрыла глаза, и со стороны могло показаться, что она просто размышляет о чем-то, мечтает или отдыхает. Но что бы ни показалось в этот момент постороннему наблюдателю, все оказалось бы лишь видимостью. Потому что на самом деле здесь и сейчас Евы не было.

Ее разум стремительно летел сквозь расстояние. Шумный город – кипучий, неуемный, пучок жизненной энергии – он был сейчас безразличен ей. Все звуки: говор, смех, гудки машин, музыка – слились в водовороте бессмысленной какофонии. Она спешила.

Ведьма спешила, потому что ей нельзя было упустить момент. Незримый дух миновал шумный людской муравейник, виноградники, рощи пиний…

***

К уютному дому, который принадлежал Фабио и Франческе Росси, подъехала машина. Смолк двигатель, и из машины вышел Фабио.

В это время на втором этаже дома в своей комнате Франческа подошла к окну, чтобы убедиться, что это приехал ее муж.

– Наконец-то! – воскликнула она с улыбкой на губах и отбежала от окна, чтобы спуститься вниз и встретить мужа.

Но на середине комнаты она вдруг резко остановилась, скорчившись, словно от неожиданного приступа боли. Дышать стало тяжело. Теперь она знала, что это. А точнее – она знала, кто это.

– Не спеши, милая, – раздался у нее за спиной голос.

Но это был не тот голос, который она предпочла бы услышать. Если бы тот – было бы проще, она бы знала, кого именно она боится, кто преследует ее. Но с ней говорила не Ева. К Франческе снова обращалась ее собственная мать.

– Не… нет… – выдохнула Франческа, закрывая по инерции уши. – Оставь меня в покое.

– Не гони меня, милая, – с упреком и жалобной ноткой в голосе сказала ее мать.

– Ты не моя мать, – процедила сквозь зубы Франческа. – Уйди. Я не отдам его тебе.

– Не отдашшшь… – прошипел голос матери прямо над ухом Франчески.

Она отпрянула и, не удержавшись на ногах, упала.

– Не отдашь! – прогремел голос прямо над ее головой. – Тогда все будет еще проще. Если он не станет моим – он умрет.

– Нет… Нет!

Франческа дико затрясла головой, пытаясь подняться, и ей это удалось.

В комнате заиграла странная музыка – неправильная музыка. Прошло где-то полминуты, пока Франческа поняла, что это была мелодия, которая звучала наоборот. С конца – в начало. Очертания предметов стали расплывчатыми. Франческа чувствовала себя так, как будто у нее ссыхается кожа.

– Посмотри вокруг, милая, – ласково попросил материнский голос.

Франческа посмотрела. Как в тумане она видела, что на всех фотографиях: на стенах, на столах – улыбающееся и такое любимое лицо Фабио исчезает.

– Его нет, – злорадствовал мамин голос. – Его никогда больше не будет.

Франческа видела, как на каждом снимке она остается одна. А рядом с ней – пустое место, которое прежде занимал Фабио. Ее глаза наполнились слезами. Все плыло. Но она точно видела: лица Фабио с его такой радостной улыбкой больше не было. Нигде не было.

– Я… – всхлипывала Франческа, держась за мебель и подходя к туалетному столику, где стояла большая фотография в рамке. – Тебе не верю.

Теперь на этой фотографии была лишь она – занимая только половину снимка. Нелепо, жалко – вот как она выглядела на этом снимке. Франческа взяла его в руки, поднесла поближе к лицу, уже заливаясь слезами, и, окончательно убедившись, что Фабио там нет, с отчаяньем бросила фото в рамке на пол.

– Не… верю… – всхлипывала она, продолжая обходить комнату.

Ее руки ощупывали настенные фотографии и везде… Одна. С краю. Одна. Его не было. Фабио нигде не было.

Франческа с воплем безысходности начала срывать фотографии со стен и кидать на пол. Стекло, под которым держались в рамках фотографии, со звоном разбивалось, и осколки разлетались в разные стороны. А Франческа кричала:

– Не верю! Не верю! Не верю! Слышишь, ты!?

– Я слышу тебя, милая, – спокойно раздался за спиной голос матери и, превращаясь в зловещий шепот, добавил: – Не веришь – посмотри в окно.

Франческа лихорадочно задышала, перестав срывать фотографии со стены. Неужели это возможно? Она в ужасе схватилась за голову. Ну, конечно, возможно! Эта женщина, это чудовище, она может забрать у Фабио жизнь. Она может…

– Я не верю… Я не хотела… Я не хотела… – бормотала вполголоса Франческа, медленными шагами продвигаясь к окну. Вот осталось три шага. Два. Один. Франческа прильнула к стеклу. Тихо застонала, скорчив уродливую гримасу боли.

На площадке перед домом никого не было. Ничего не было. Не было Фабио. Не было его машины. Было тихо. И Франческа поняла: никто не приезжал, никого не было. Фабио нет.

Ее руки заскользили по стеклу вверх, как будто пытаясь поймать увиденную несколькими минутами ранее картину: Фабио подъезжает к дому. Но картина не возвращалась, а ее руки все скользили и елозили по стеклу, будто пытались ухватить что-то невидимое. И тут она их увидела. Она увидела свои руки, и сразу же смолкли стоны, вырывающиеся из ее груди, остановился поток слез.