– Да, в стене есть отверстие. Вы молодец, что догадались. Ноони про него забыли. Они думают только о том, как бы взломать дверь.

– Да… но, послушайте…

– Подождите.

Она нагнулась, и Томми с изумлением увидел, что онапривязывает длинную бечевку к ручке большого покрытого трещинами кувшина.Кувшин она осторожно поставила на край люка и обернулась к Томми.

– Ключ от двери у вас?

– Да.

– Дайте его мне. – Он отдал ей ключ, и она продолжала: – Ясейчас спущусь. Как вы думаете, вам удастся незаметно спуститься до серединылестницы и затем спрыгнуть так, чтобы оказаться под лестницей?

Томми кивнул.

– Там в глубине стоит большой шкаф. Спрячьтесь за ним, аконец бечевки держите в руке. Когда я выпущу этих двоих из комнаты, дерните занее.

Он не успел ни о чем ее расспросить, потому что она бесшумноспустилась по лестнице и, подбежав к двери, начала кричать:

– Mon Dieu! Mon Dieu! Qu'est-ce gu'il y а?[68]

Немец с проклятием обернулся к ней:

– Убирайся отсюда! Ступай к себе в комнату!

Томми бесшумно соскользнул с перекладины под лестницу.Только бы они не обернулись… Но все сошло благополучно, и он скорчился зашкафом. Негодяи загораживали ему путь к лестнице, ведущей вниз.

– Ой. – Аннет как будто споткнулась и подняла что-то с пола.

– Mon Dieu, voilа la clef![69]

Немец вырвал ключ у нее из рук и отпер дверь. Из нее сругательством вывалился Конрад.

– Где он? Вы его схватили?

– Мы никого не видели, – сердито сказал немец.

Он побледнел.

– О ком ты говоришь?

Конрад снова разразился ругательствами.

– Значит, смылся!

– Не может быть! Мы бы его увидели.

И тут с ликующей улыбкой Томми дернул за бечевку. С чердакадонесся грохот рухнувшего кувшина. В мгновение ока его тюремщики, отталкиваядруг друга, взлетели по шаткой лестнице и исчезли в темноте чердака.

Томми молниеносно выскочил из-за шкафа и, волоча за собойАннет, бросился вниз по лестнице. В прихожей никого не было. Трясущимися рукамион отодвигал засовы и цепочку. Наконец дверь распахнулась. Он оглянулся, Аннетисчезла.

Томми прирос к месту. Неужели она опять умчалась наверх? Этоже безумие! Зачем? Он скрипнул зубами от нетерпения, но продолжал ждать. Не могже он оставить ее здесь!

Внезапно сверху послышались крики, сначала что-то прооралнемец, а затем раздался звонкий голос Аннет:

– Ma foi[70], он сбежал! И так быстро, кто бы мог подумать!

Томми все еще не двигался. Это приказ ему бежать? Да,наверно.

И тут она крикнула еще громче:

– Какой страшный дом! Я хочу вернуться к Маргарите!Маргарите! К Маргарите!

Томми бросился назад к лестнице. Она хочет, чтобы он бежалодин, но почему? Любой ценой он должен увести ее с собой. И тут сердце у негосжалось. Вниз по лестнице бежал Конрад. Увидев Томми, он издал торжествующийвопль. Следом за Конрадом неслись остальные.

Томми встретил Конрада мощным ударом в подбородок, тотрухнул, как бревно. Второй споткнулся о его тело и упал. Томми увидел вспышку,и ухо ему оцарапала пуля. Нет, прочь из этого дома, и поскорее! Аннет он помочьне может, но хотя бы рассчитался с Конрадом. Отличный удар!

Томми выскочил наружу, захлопнув за собой дверь. На площадине было ни души. Перед домом он приметил хлебный фургон. Видимо, в нем егособирались вывезти из Лондона, и потом его труп нашли бы за много миль от Сохо.Шофер выскочил из кабины и попытался его задержать. Он тоже получилмолниеносный удар кулаком и растянулся на асфальте.

Томми помчался во весь дух – как раз вовремя. Дверьраспахнулась, и вокруг засвистели пули. К счастью, ни одна его не задела. Онсвернул за угол.

«Надо полагать, стрелять они больше не будут, – подумал он,– не то им придется иметь дело с полицией. Удивительно, как они вообщеосмелились».

Позади он услышал топот и припустился еще быстрее. Только бывыбраться из этих переулков, тогда он спасен. Куда запропастились всеполицейские! Впрочем, лучше обойтись без них. Придется объясняться, а это ни кчему хорошему не приведет. Тут ему снова улыбнулась удача. Он споткнулся олежащего посреди тротуара человека, который тут же вскочил и, заорав от ужаса,кинулся наутек. Томми укрылся под аркой подъезда. Через несколько секунд он судовольствием убедился, что оба его преследователя, одним из которых был немец,энергично устремились по ложному следу.

Он присел на ступеньку и подождал, пока у него восстановитсядыхание. Потом неторопливо пошел в противоположную сторону. Он взглянул на своичасы. Почти шесть. Уже начинало светать. Он прошел мимо полицейского, стоящегона перекрестке. Тот смерил его подозрительным взглядом, и Томми почувствовалзаконное негодование. Но, проведя ладонью по лицу, рассмеялся. Он же не брилсяи не мылся трое суток! Ну и хорош же он, наверное!

Он немедленно зашагал к турецким баням, которые, как онзнал, сейчас были наверняка открыты. Под яркие солнечные лучи он вышел, вновьстав самим собой и обретя способность обдумать дальнейшие действия.

Прежде всего надо поесть. Ведь в последний раз он ел вчераднем. Томми свернул в закусочную и заказал яичницу с ветчиной и кофе. Поглощаявсе это, он просматривал утренние газеты и – чуть не поперхнулся. Целуюстраницу занимала статья о Краменине – «человек, породивший большевизм вРоссии». Краменин только что прибыл в Лондон с неофициальным визитом. Далеекратко излагалась его биография, а завершалась статья категорическимутверждением, что именно он был творцом русской революции, а не так называемыевожди.

В центре страницы красовался портрет.

– Значит, вот кто такой Номер Первый, – сказал Томми снабитым ртом. – Надо поторопиться.

Расплатившись, он отправился в Уайтхолл[71] и попросилдоложить о себе, добавив, что дело не терпит отлагательств. Через несколькоминут он был уже в кабинете человека, которого здесь называли совсем не«мистером Картером». Хозяин кабинета строго сказал: