Он ее пристегнул. Смотрел на дорогу и тоже молчал. Алёна изредка поглядывала на его профиль и спешно отворачивалась. Думала. Думала о том, что подсознательно сравнивает его поступки с действиями Шилова. Словно хочет уличить Азарина, подогнать под свои изуродованные рамки нормальности. Она столько лет жила с манипулятором, чувствовала это давящее моральное унижение и, наверное, в какой-то момент забыла, какая она – реальность.

Азарин был реальным, он мучил ее своим присутствием лишь потому, что знал, она уже по уши в него вляпалась. Отнекивалась, но чувствовала это. Ярко, так красочно.

Когда машина остановилась и Отрада подняла глаза, то увидела парадную Алискиного дома. Встрепенулась, метнув взгляд к Сергею, он распрямил локти, продолжая сжимать ладонями руль. Голову откинул на спинку и смотрел вперед.

– Завтра тебе привезут твои вещи.

Алёна, до этой остановки готовившая новую порцию обвинений, замерла. Она сейчас не ослышалась? Он сказал…

– То есть я могу уйти? Вот прямо сейчас?

– Да, я тебя не держу. Иди.

– В чем подвох?

– А он должен быть?

– Должен, – часто закивала, – я тебе не верю.

– У тебя паранойя, – передернул плечами, нехотя поворачивая голову в сторону Отрады.

– А где Алиса?

– Вспомнила про подружку? – оскалился. – Это тело отвезли к футболисту.

– Спасибо, – вихрь эмоций стих, вся та злость, которой она подпитывалась днем, медленно таяла.

– Иди. Я тебе не держу.

– Сереж…

Азарин склонил голову, воспроизводя ее голос в своем сознании вновь и вновь. Он был зол, но в то же время целиком и полностью подвластен ей. Она даже не догадывается, насколько глубоко она запала в его сердце. Отрада спокойно может плести из него веревки, но вместо этого устраивает истерики.

– Алёна, домой иди. Минуту назад тебе очень этого хотелось.

Он уехал,  сразу, как она вышла на улицу. Не ждал, не смотрел в ее удаляющуюся спину – исчез так быстро, как только мог. Сам не понял своей выходки, дурацкой, совершенно для него неприемлемой, но она его завела, раззадорила, включила в нем что-то неподдающееся контролю.

Конечно, домой он не вернулся, катался по городу. И думал о том, что больше и близко к ней не подойдет, пусть катится, если он ей так противен, пусть валит в свою скучную, спокойную жизнь. Он не мальчик, чтобы бегать за ней и лезть из кожи вон. Не мальчик, но делает все именно так, как неразумный и импульсивный подросток.

Круто вывернув руль, прижался к бордюру, остановился. На улице уже начало светать, и город залило первыми лучами ярко-красного солнца.

Телефон в кармане ожил, и он нехотя ответил на звонок. Звонил Игнатов. Азарина передернуло, но он приложил телефон к уху. Слушал.

– Сейчас приеду, – отрезал и сразу же отключился.

Еще этого ему не хватало, папашка выкинул очередной фокус. Возможно, когда он определил его в дурку, он погорячился. Нужно было засунуть его за решетку, чтобы он гнил там. Но вмешалась Агата, она была абсолютно не в курсе происходящего и умоляла, чтобы Сергей помог признать отца невменяемым.

Алексей Азарин попался сам, Сергею даже ничего не пришлось для этого делать. Он привык быть в водовороте своих мутных делишек и просчитался. Сам привел себя к тому, что есть сейчас. Ну а сын, сын просто взял свое, через много лет. Не хотел мстить, долго отгонял от себя эти черные мысли, но как итог поддался порыву. И даже помог, так думала Аги. Азарин действительно сменил отцовскую тюремную камеру на палату в психушке. Сменил и приложил все усилия, чтобы там он прочувствовал весь спектр эмоциональной боли.

Физическая боль ничто по сравнению с муками разума, когда ты не понимаешь, жив ты еще или уже нет.

– Что там?

Игнатов пожал Азарину руку и пропустил вперед.

– Он хотел вас увидеть. Грозился убиться, если вы не приедете. Мы, конечно, его изолировали, но сами знаете, что от него можно ожидать.

– Я понял. У меня есть десять минут, – вытащил телефон, – десять минут.

Игнатов ушел, а санитар проводил Сергея в небольшой кабинет, стол и стул были привинчены к полу. Когда отца привели, он был в смирительной рубашке, но врач подстраховался, дополнительно пристегнув его к стулу, защелкнув пластиковый замок в области груди.

Азарин смотрел на отца, понимая, что не говорил с ним лет десять. Как только выпустился из Суворовского, свалил подальше от этого урода. Он не был на суде, не разговаривал «по душам», смакуя отцовское поражение. Азарин-старший даже не догадывался, почему здесь к нему относятся как к падали. Возможно, списывал все на обидки теперь влиятельного сына.

– Сынок, – мужчина оскалился.

– Давай быстро, у меня нет времени.

– До меня дошли слухи, что Агата ищет со мной встречи.

– Даже не надейся, ей незачем сюда приходить.

– За что ты так со мной? – он задал вопрос, нервно подергивая головой, смотря на Сергея глазами, полными искреннего непонимания. Вначале Алексей Азарин обрадовался тому, что сын выбил замену наказания, сделал все, чтобы отец попал сюда, а не за решетку, но радость была недолгой, после из него методично стали делать овоща, делали – и так же резко прекратили.

– А у меня нет поводов?

– Мы всегда с тобой не ладили. Но я не думал, что ты такой мелочный.

– Ты убил маму, – Сергей пожал плечами, сейчас, спустя столько лет, уже мог говорить об этом спокойно.

Лицо отца вытянулось, он не думал, что на этой земле еще остались люди, которые знают. Тех, кто помог ему сокрыть это преступление, уже давно нет.

– Что за бред ты несешь?

– Я видел это сам. А ты плохо выглядишь, – Азарин заметил, как осунулся отец, как поблекли его глаза, он походил на полуразложившийся труп.

– Не без твоих усилий, сынок.

– Не без моих. Думаю, аудиенция закончена? Вряд ли я смогу сказать тебе что-то еще. Прощай, и больше не стоит пугать врачей. Если ты сдохнешь, я не расстроюсь.

* * *

Прошла неделя, ровно столько она жила одна, в свое удовольствие. Просыпалась рано утром, шла в парк на пробежку, готовила завтрак и ничего не чувствовала. А еще, еще вчера она встретилась с Семой, они долго говорили, гуляли у консерватории, а когда она поинтересовалась насчет места в группе, то получила отказ. Он не стал распинаться, просто сказал, что место давно занято и он не может ей помочь.

Алёна его понимала, правда понимала, но толика обиды все же поселилась в глубине ее души.

Осознав, что здесь ее больше ничего не держит, она собрала чемодан и решила взаправду съездить к маме. Та давно звала ее в гости, но Алёна вечно отнекивалась, то дела, то давление Влада, что она не может бросить его на выходные, но ехать вместе с ней у него желания нет… Вот так, по крупинке, она не видела маму уже год. Наверное, пора это исправлять.