Кровь слушается меня не хуже, чем тамагочи, толпами бегущиепо моей наводке на бодрую французскую страшилку «Кто убил Бэмби?», самыепрыткие получают в табло артхаусным бампером. Кровь слушается меня, она кротка,как овца, стоит мне только от нее оторваться, стоит только слегка полить ееминералкой, как она, поджав короткий овечий хвост, устремляется к обочине. Безвсяких дополнительных усилий с моей стороны, вот и умница, умница. Мне остаетсясполоснуть руки – не бог весть что, и грязь под ногтями позиций не сдает, нотеперь я хотя бы могу сесть за руль, прощай, Максим Ларин.

Прощай, дружок.

…Положительно, мне нравится «Тойота Лэнд Крузер»,единственный недостаток – я не могу поймать ни одну приличную FM-станцию. Тоесть я вообще не могу поймать ни одной станции, эфир пуст, не слышно дажеобычного потрескивания. Впрочем, беспокоиться не о чем, такие провалы случаютсяна трассе, жаль, что у Максима Ларина не оказалось ни одного сидюка, музыка бысейчас меня расслабила. Любая, я согласен даже на Jane В., но Jane В. укатила вЛорином «Галантце» и теперь развлекает ее синкопированными страданиями побеззубому лирическому герою Сержа Гинсбура. Что ж, попутного ветра в горбатуюспину, сучки!..

«Тойота Лэнд Крузер» – вот мой ответ Чемберлену, йоу!

Я отдаляюсь от происшедшего со скоростью сто километров вчас, я свободен чуть больше, чем счастлив; отсюда, со скорости в стокилометров, Максим Ларин и правда кажется мне улиткой. Конечно, переживать поповоду смерти одной отдельно взятой улитки дело благое и социальновостребованное, но я, слава яйцам, в «Гринписе» не состою. И в Хельсинкскойгруппе, и в комитете по защите прав улиток – тоже.

Шорох.

Я слышу шорох за своей спиной.

Это так неожиданно, что из безумного Макса – гробокопателя иугонщика «Лэндкрузеров» я мгновенно превращаюсь в Макса, которым былвсегда, – журналистишкой по найму, вечно ноющим по поводу недостаткагонораров и фатально зависящим от предменструального синдрома г-жи Паникаровской.Тебе показалось, бэбик, убеждаю я себя, тебе показалось, это эфирные разряды,не более, но шорох не стихает, переходит в назойливое царапанье.

Да. Звуки исходят с заднего сиденья.

Никаких сомнений.

Я сбрасываю скорость до пятидесяти, потом – до двадцати, апотом и вовсе останавливаюсь. Шорох и царапанье усиливаются. Они идут снизу, спола, не исключено, что, пока я устраивал Максима Ларина поудобнее, в джипзабралась какая-то тварь, и чего я только испугался, дурачок? Судя по звукам,тварь не должна быть большой, что-то вроде кошки, но это не кошка.

И даже не землеройка, и не новорожденный детеныш кабана.

На полу между сиденьями стоит клетка с кроликом.Обыкновенным белым кроликом с красными глазами, клетка с кроликом в «ТойотеЛэнд Крузер» – это попсово, это тянет на концепт, Максиму Ларину удалосьрассмешить меня напоследок.

– Хай, милый, – подмигиваю я кролику, запоздалорадуясь тому, что в машине оказался кролик, а не ротвейлер без привязи, негремучая змея, а еще лучше – парочка гремучих змей и речная гадюка. И десятокскорпионов.

Вот тогда бы мне точно пришлось несладко. Кролик – делодругое, я бы еще снисходительно отнесся к скорпионам, они всегда будутнапоминать мне губы Тинатин.

Ожидать агрессии от кролика – все равно что ожидать, что Пибросит свои порнографические экзерсисы и зарегистрируется на форуме адептовпреподобного Серафима Саровского. Кролик забавен (пусть и не так, как Лора,отражающаяся в очках Тинатин), он даже весел, не проявляет никаких признаковбеспокойства и выглядит вполне ухоженным. Белая шерстка блестит, к тому же,открыв дверцу и почесав его за ухом, я обнаруживаю ошейник.

Ручной кролик. Что-то я уже слыхал про ручных хорьков иручных мангустов.

Кролики никогда не возбуждали меня, в детстве я и о собакене мечтал и никогда не пытался обустроить быт жука-носорога, и что делать сэтим кроликом, я ума не приложу.

Не выбрасывать же его, в самом деле. Это было бы негуманно,хотя и в стиле мохноногих примачованных кабальерос, похотливых, жрущих отбивныебез ножа и вилки, игнорирующих все культовые постановки в Театре марионеток им.Е.С. Деммени, – не стоит давать в руки «ЖЖ»-феминисткам дополнительныекозыри.

– Давай знакомиться, – преувеличенно игривымголосом говорю я. – Я Макс. А ты?

Исходит ли опасность от белых кроликов?

«Сонни-бой» написано на ошейнике, вывод напрашивается сам:кролика зовут Сонни-бой.

Макс – Сонни-бой. Сонни-бой – Макс.

Имя кролика беспокоит меня, исходит ли от него опасность –другой вопрос, но оно гораздо красноречивее, чем имя «Максим Ларин». Я слышалего, с чем-то оно связано, история закончилась весьма плачевно – не длякролика, для его владельцев, записного гомика и записной нимфоманки. О них дажесняли тухлый фильмец – никаких намеков на патологию, напротив, они так любилидруг друга и были одни против целого мира, и ей так шло красное, слюнявыйромантизм Большого Стиля – кино, как всегда, плодит мифы. Кино, как всегда,лжет. Не хуже Лоры. Расстрелять бы его в упор и выставить в морге, на всеобщееобозрение, как тела гомика и нимфоманки. И чтобы цена за просмотр не превышалацены на льготный сеанс для школьников, пенсионеров и участников ВОВ.

– Ну и что мы будем делать, Сонни-бой?.. Сонни-бой –плохой собеседник, но отличный слушатель.

В течение последующих тридцати минут я рассказываю ему оТинатин. И он не лепит мне горбатого про то, что в любом случае я не стал быдоверять девушке по имени Тинатин, не распространяется о том, что пил с неймохито, не выясняет, где бы разжиться таким марципанчиком, не говорит мне нестой у меня на пути, милый, – и я благодарен ему за это.

Я почти люблю кролика Сонни-боя.

Я люблю Сонни-боя, а кто-то любит «Тойоту Лэнд Крузер», мойславный джип. Кто-то движется за нами с Сонни-боем, как привязанный. В зеркаломне отчетливо видны фары, чертов дальний свет, из-за него я не в состоянииразглядеть марку машины. Да и что бы это дало?.. Стоит мне слегка сбавитьскорость – то же самое делает преследователь, как только я набираю ее – и ондвижется быстрее, оторваться не удается.

– Как тебе это нравится, Сонни-бой?..

Вряд ли это гаишники. Гаишники уже давно пошли бы наперехват, оглашая окрестности сиреной. Спилберга с его «Дуэлью» тоже можносмело сбросить со счетов, мистические грузовики в нашей местности не водятся,остается самый неприятный вариант – «Я знаю, что вы делали прошлым летом».Кто-то, о ком я и понятия не имею, видел происшедшее с Максимом Лариным итеперь жаждет поделиться этим со мной и Сонни-боем. Возможно, даже начать меняшантажировать, руки мои холодеют от предчувствий, амплуа безумного Макса им неудержать.

Ну вот, он (или они) начинают сигналить.

Машина – тоже джип, но попроще и подряннее – почти равняетсяс нами и начинает прижимать к обочине, вой клаксона разрывает перепонки, яразличаю даже куски из «Рэгтайма», юмористы, однако. Хотя намерения у них, судяпо всему, серьезные.