Утром Егор Кузьмич перехватил меня во время утренней пробежки:

– Ну, ты и крут. Теперь и я поверил, что ты боевой офицер. А то казалось – обычная ватютеля-вателя.

– Ближе к делу! – оборвал его я. – Докладывай, что у тебя не получается?

– Лето. Начальник управления лётной подготовки в отпуске.

– А заместитель?

– Говорит, что лучше подождать, пока командир не вернётся. А без него он такие вопросы решать не станет.

– Через полчаса встречаемся на аэродроме у моего самолёта. Отправляемся в Москву. Как раз к началу рабочего дня поспеем. Зубную щётку не забудь.

– Есть, – козырнул Конарев.

Проводив взглядом его удаляющуюся спину, я внутренне ухмыльнулся – да с такой бумагой в кармане… И при том объёме работ, который предстоит провернуть… Только бы Мусенька не узнала.

С этого момента жизнь моя окончательно потеряла размеренность – избавиться от работы по организации курсов не удалось. Хоть и прислали из Москвы искушённого в тонкостях организационных дел человека – Сергея Викторовича, но мотаться в столицу с разного вида утрусками и пробивками приходилось мне. Конарев, как и прежде, обеспечивал своевременное принятие нужных постановлений и выдачу распоряжений, а Викторович рулил на месте. Всё же остальное приходилось делать собственными силами.

Особенно забодало снабжение. Это в тот момент, когда в Горьком доводили до состояния серийного изделия самолёт ДС-3. Понятно, что с места на место я мотался непрерывно. Для этого взял во временное пользование УТИ-17Д (дальний) с огромным дополнительным бензобаком, поставленным туда, где у спарки располагалось переднее место.

Техники по моей просьбе сняли с мотора некоторые детали, принудительно ограничивающие его мощность, отчего летать я стал несколько быстрее. На УТИ-17 всех модификаций стоял М-103 с высотностью до 4000 метров. Мотор отработанный, с неплохим ресурсом, но недостаточно мощный, чтобы добиться выдающихся лётных качеств. В Горьком готовились вместо него «принять» на мотораму новое изделие – М-105. С ним уже можно было бы потягаться с «мессерами» на равных. По моему расчёту времени, дела в этой области складывались оптимально. Особенно, если учесть, что практически все лётчики из кадровых частей эту машину освоили во время сборов, на которые их изредка «отвлекали».

Поликарпов не показывал мне одну из модификаций семнадцатого – облегченный и укороченный вариант скоростного маневренного истребителя с тем же мотором и вооружением – он стоял в дальнем углу опытного цеха, накрытый брезентом, но этого будущего короля воздуха уже облетали и сейчас «допиливали», устраняя выявленные недостатки – рабочие невольно проговаривались, общаясь между собой, а я делал вид, будто ни о чём не догадываюсь.

Чуть иначе, чем я хотел, развивались события с УТИ-16. Не дожидаясь появления в Перми М-62, Поликарпов поставил двухрядный М-87 из Запорожья, выиграв в диаметре лба самолёта несколько очень важных сантиметров. Ради скорости, чтобы уменьшить сопротивление, он даже перенёс вооружение в крылья и теперь поджидал более мощного М-88, предвкушая, как улучшатся лётные качества машины с таким зверем под капотом.

Пришлось брать его за галстук и объяснять, что эти моторы рядами и колоннами пойдут на любимое детище нашего вождя – победителя конкурса «Иванов» – ближний бомбардировщик Су-2. А ему останутся только сущие крохи на один-два опытных образца. Так что пусть вертает обратно широкий капот и ставит М-25, который уже через год заменяет на тысячесильный М-62, пролетавший на моей памяти около семидесяти лет. А планер в углу опытного участка с вооружением в крыльях ждёт двухрядного мотора М-82 пермского производства, где сил будет больше полутора тысяч.

Вроде убедил.

Если с истребителями дела обстояли относительно гладко, даже прототип будущего МиГа с мотором АМ-35 уже собран и катается по полю, то мои планы в отношении бомбардировщиков и штурмовиков пока остались неисполненными. А уже пора – на днях началась Вторая мировая.

* * *

Я в Москве. Думаю, что Конарев привел меня в ЦКБ – это сейчас «шарашка», где трудятся заключённые. Нет, прямо мне этого не сказали, но по моим воспоминаниям о будущем это именно так. Александру Архангельскому меня представил всё тот же Конарев. С нами в кабинете кроме человека, ведущего тему бомбардировщика СБ, находится ещё один военный. Он, как обычно, не знает моего имени, а я – его. Это здешний «смотрящий» от НКВД. Для собравшихся я, как обычно, Шурик.

– Александр Александрович! – начинаю я без длинных вступлений. – Самолёт СБ, которым вы успешно занимаетесь, за долгие годы прошёл целый ряд модернизаций. Но события в Испании вскрыли острую необходимость в пикирующих бомбардировщиках. Хотелось бы обсудить некоторые дальнейшие шаги на этом пути.

– Простите, юноша, но ваш цветущий юный вид вынуждает меня усомниться в том, что вы сможете предложить нечто действительно стоящее.

– Я не имею права выдавать настоящие обстоятельства, – вступает в мою защиту Конарев, – но осмеливаюсь доложить, этот юноша является источником весьма ценной и секретной информации. Товарищ старший майор, – обращается он к местному, – подтвердите.

Старший майор кивает. Он в форме со знаками различия НКВД. Конарев тоже в форме, но он одет майором авиации.

Архангельский переводит взгляд на меня и выжидательно смотрит.

Продолжаю:

– Ни для кого не секрет, что мы стоим на пороге большой войны. Грязные политические игры наших капиталистических недоброжелателей неизбежно приведут к нападению на страну победившего пролетариата хорошо подготовленных, обученных и рассчитывающих на лёгкую победу волчьих свор отморозков, считающих себя сверхчеловеками. В этих непростых условиях, когда партия и её вождь товарищ Сталин делают всё возможное, чтобы дать Красной Армии время для подготовки достойного отпора агрессору, наш долг обеспечить авиацию самыми серийными, отработанными и освоенными нашими лётчиками самолётами.

Вы, товарищ Архангельский, идёте верной дорогой. Модернизируя бомбардировщик СБ, поддерживаете его характеристики на высоком уровне, одновременно обеспечивая ритмичный выпуск столь необходимых военно-воздушным силам самолётов.

Вот. Хотел без вступления, но не получилось. В Горьком как-то забываю о своём внешнем виде – там меня знают по делам. А здесь я – пустое место. Тем не менее, пора переходить к главному.

Одной из главных проблем пикировщика является избыточная скорость, с которой он устремляется к земле. Основной прием, которым её снижают – выпуск тормозных решёток. Но сейчас, после установки на моторы винтов со шнягами, появился новый резерв – реверс лопастей пропеллеров. Наверняка ваши испытатели пробовали этот фокус.

– Им пользуются для сокращения пробега уже на земле. В воздухе он приводит к резкому снижению продольной устойчивости.

– Да, с этой проблемой вы сталкиваетесь не в первый раз, но, кроме выноса моторов вперёд, есть ещё одна возможность. Однокилевой хвост, от которого сейчас стало модно отказываться в пользу двухкилевого, нетрудно увеличить вперёд, устроив некое подобие нарастающего по мере удаления от верхнего люка тонкого гаргрота.