Прощаясь у забора, он спохватился и все же пробормоталчто-то об изменении срока поездки, и Катерина тоже что-то невнятно пробормоталаему в ответ. Он даже не был уверен, что она поняла, что именно он ей говорил.Ее родители и бабушка стояли у ворот, провожая Тимофеев кортеж в Москву, и всеэто, включая проводы, было нелепо, чуждо ему и настолько не для него, что емуказалось – все эти люди путают его с кем-то другим, кому на самом делепредназначено их внимание.

– Домой, Тимофей Ильич? – спросил водитель, и Тимофеюпоказалось, что он тоже недоумевает, зачем босс затеял все это представление.

– В офис, – грубо ответил Тимофей. – Успеете еще выспаться.

Очень недовольный собой, он набрал номер директора поразвитию своей компании и устроил ему разнос, который тот запомнил до концадней своих.

* * *

Вылет из Москвы четыре раза откладывался, потому чтоопаздывал Тимофей Ильич, и самолет взлетел только в девятом часу. Кольцовприехал за две минуты до взлета, туча тучей и, ни на кого не глядя и ни с кемне здороваясь, прошествовал в первый салон. Вся свита, на этот раз оченьнемногочисленная, понимая, что “батяня” сильно не в духе, угрюмо притихла,опасаясь высочайшего гнева. Больше других его опасалась Катерина. Ей казалось –и не без оснований, – что его мрачное расположение духа вызвано вчерашнимсовершенно неожиданным визитом в лоно ее семьи.

Всю ночь она не спала, как школьница после первого свидания,изобретая различные причины, по которым Тимофею вздумалось заехать к ней всубботний день на шашлык. Дело еще усугубила Дарья, позвонившая в двенадцатомчасу и потребовавшая объяснений. Едва Катерина от нее отвязалась, как пришелотец с аналогичным вопросом. Этого Катерина вынести совсем не могла.

– Если вы от меня не отстанете, я до утра запрусь в сортире!– заорала она и захлопнула дверь своей комнаты перед изумленным отцовскимносом.

– Кать, ты что, совсем с ума сошла? – спросил отец, ноломиться не стал и ушел обиженный.

Утром оба родителя встали ее проводить и смотрели как-тожалостливо. Что они себе насочиняли, Катерина определить не могла, но ихмногозначительные переглядывания раздражали ее ужасно. Поэтому на вполненевинный вопрос Марьи Дмитриевны, надолго ли она улетает в этот раз, Катеринаразразилась воплями о том, что ей надоел их постоянный контроль. Родителигрустно промолчали, и дочери стало стыдно.

Уже обувшись, она прошлепала в кухню и выложила перед нимидва билета на концерт Ванессы Мэй.

– Аттракцион неслыханной щедрости! – объявила она и счувством поцеловала обоих.

– Давай, уезжай, – с грустной улыбкой сказала МарьяДмитриевна, и мир был кое-как восстановлен.

Скворцов, улетавший в Калининград вместе с Катериной, квылету опаздывал, как опаздывал всегда и везде. Катерина нервничала, ГришаИванников торопился, на выезде из Москвы его остановили за превышение скорости,и под паршивое настроение Катерина вместе с Гришей ввязались в бурную склоку сгаишниками. “Изрядно ощипанные, но не побежденные”, как определила их состояниеКатерина, они примчались в Чкаловское, и тут выяснилось, что Тимофей Ильичвылет отложил. В первый раз. За ним последовало еще три, и, когда самолетнаконец взлетел, гнев и боевой задор уже перегорели, уступив место вяломунеудовольствию.

Перед самой посадкой к Катерине, дремавшей рядом с СашейСкворцовым, подошел охранник Леша и сказал негромко:

– У Тимофея Ильича изменились планы. Катерина села в креслепрямее, стараясь проснуться. У нее это не очень получалось.

– Он не останется в городе, поедет сразу на дачу.Распорядился, что вы едете с ним. У него утром мероприятие в Светлогорске.

Саша вопросительно взглянул на Катерину.

– Встреча с министром культуры, – позевывая, уточнила она. –Он как раз проездом из Германии.

– А мы зачем? – заражаясь ее зевотой, Саша тоже зевнул, неразжимая челюстей. Устали они ужасно. Тяжелый год. И конца-края ему не видно.

– Как всегда, – пожала плечами Катерина. – Спасибо, Леш. Всеясно. Мы в гостиницу не едем, а вы нас забираете с собой.

Немногословный Леша кивнул и пошел по проходу в сторонупервого салона.

– А я так надеялась выспаться. Думала, только бы долететь –и спать, – сказала Катерина, глядя ему вслед. – А тут на тебе…

– Хозяин – барин, Кать, – ответил Саша. – Мало ли что ему вголову взбрело. Может, он хочет обсудить что-нибудь.

“Знаю я, что он хочет обсудить, – подумала Катерина всмятении, – вчерашний визит. Еще придерется к чему-нибудь и выгонит…”

Она лукавила сама с собой. Все было гораздо серьезней. Исложнее.

В каком-то американском романе она прочитала однажды, что вто время, когда мужчина еще мучительно раздумывает, какой бы предлог емуизобрести для знакомства, женщина при первом взгляде на него уже твердо знаетвсе про их будущую совместную жизнь, включая имена, которыми они назовут детейи внуков. Это было забавно и потому запомнилось Катерине.

Впервые взглянув на Тимофея Кольцова, она уже знала, что,захоти он, и она отдаст ему все, что имеет, включая свою бессмертную душу. И онсможет сделать с ней что угодно, как только это поймет.

Это было какое-то внутреннее, почти неосознанное знание,лежавшее очень глубоко, гораздо глубже простых и обычных человеческих чувстввроде уважения, сочувствия или страха. В этом была некая определенная свыше инеизбежная данность, как, например, то, что у нее две руки, но только однаголова. Она ничего не могла изменить в этом – как не могла приставить себе ещеодну голову. Она знала – все будет так, как захочет мрачный, неразговорчивый,непонятный человек по имени Тимофей Кольцов. Буря минует ее, только если онпройдет мимо, не оглянувшись. Но он уже оглянулся.

Буря собиралась на горизонте, там, где край неба сливается сземлей и все-таки ей противоречит.

Еще можно отступить, уйти без потерь и жить дальше, презираясебя за трусость и похваливая за осторожность.

Но он уже принял решение, этот человек, от которого зависеловсе. Катерина знала это так же твердо, как если бы он сказал ей об этом. Ейоставалось только ждать, зачарованно глядя, как надвигается на нее закрученныйв тугую спираль, кипящий и клокочущий, полный зловещих и неясных образовураган…

– Кать! – позвал ее Скворцов. – Катя-я! Ау-у! Следующаяостановка – город Вашингтон, мы на этой выходим!

Спохватившись, Катерина подскочила в кресле и виноватопоглядела на Сашу, как будто он мог подслушать ее тайные мысли. Но Саша мысличитать не умел, он сосредоточенно вытаскивал из ящика над головой Катерининпортплед и свой чемодан.