class="p1">Однако такие женщины, как Иллария совсем не дуры, а наоборот очень хитрые. Она специально поступает так, хотя уже видела меня раньше в компании Золотова и отлично знает кто я.

Но все же большую часть жизни я только и делала, что прислуживала богатым людям. Поэтому безропотно забираю бокал.

Иллария тут же виснет на шею к Золотову.

Кажется, Максим обескуражен, от такого исхода и оттого, как Валентинова стискивает его своими липкими ручонками. Округлившимися глазами он смотрит на меня из-за Илларии. В ответ руками ее не трогает.

Скорчив гримасу, будто меня вот-вот стошнит, разворачиваюсь и шагаю к дежурившей официантке. Ставлю наполовину пустой бокал и забираю новый. Вновь оборачиваюсь к Золотову и Илларии.

Она нехотя отстраняется, но все еще стоит ко мне спиной.

Максим не моргая смотрит на меня.

И я, не отводя от него взгляда, плюю в бокал.

Глава 18

Золотов приподнимает брови, когда иду обратно и останавливаюсь сбоку от Илларии.

— Держите, — протягиваю ей коктейль, шипящий пузырьками и моей местью.

Она, взяв бокал за тонкую ножку, не пьет, а держит в руках, продолжая любоваться Максимом.

По его лицу ясно, что раньше Валентинова не позволяла в сторону адвоката настолько откровенных движений и только сегодня резко и вероломно решила сократить дистанцию.

Роскошный внешний вид придал ей новых ощущений, ведь остальные женщины блекнут из-за ее сияющего платья, а может знание, что Иллария здесь главная так повлияло.

В любом случае я-то рядом, все вижу и от меня ничего не утаить, даже если Максим не хотел обниматься с Валентиновой.

Он быстро улавливает невыгодную для него перспективу и тянется ко мне, взяв за руку, тактично подводит.

— Иллария, познакомься, это Нина, — лично представляет. — Я приехал с ней.

Мы видели друг друга, но не общались.

Иллария натужно улыбается, а что ей остается? Она должна сохранять имидж.

— Очень вам рада, Инна, — тянет свободную руку.

Золотов спешит поправить.

— Нет, ты не расслышала, Нина.

Замечательно она слышала, прикидывается опять.

Я жму ладонь и ненавязчиво посмеиваюсь, переводя в шутку:

— Мне хоть Инна, хоть королева Олимпа! Не принципиально.

В глазах Илларии мелькает злоба такой силы, будто она мысленно вгрызается в мое горло зубами, но в реальности она сдерживается. Эту гадость способна разглядеть лишь я, Золотов не особо старается, потому что ему неинтересно.

— Музыка играет, возможно, ослышалась!

Иллария тоже хохотнув, подносит бокал к губам.

В этот момент Золотова передергивает. Он выхватывает бокал из пальцев Валентиновой.

— Ты не против?

— Нет-нет Максим Леонидович, только вам на празднике можно всё! — ласково отвечает. — Через полчасика выйдите со мной на сцену для официальной благодарности за помощь фонду?

— Да.

Валентинова стоит, лелея каждую секунду общения с Золотовым, хотя вокруг уже выстроилась очередь из гостей, которые тоже жаждут поздравить именинницу.

Уловив паузу, Максим разворачивается и уводит меня к столику. По пути выливает из бокала жидкость в кашпо с декоративным деревом.

— Как ты могла до такого додуматься? — трясет бокалом. — Ты же могла отказаться и ничего ей не приносить.

— Разве можно отказать в любезности поухаживать за именинницей? Просто у меня случайным образом открылось дикое слюноотделение! Очень некстати, после того как Иллария также случайно перепутала меня с обслугой. Еще возражения будут?

Максим задерживается в паре метров от стола.

— Пожалуй, одно. Тебя нельзя перепутать с официантом.

Крепче вонзаюсь в руку Золотова и тяну его на место.

Продолжается праздник.

Я, не стесняясь, пробую все угощения, которыми Валентинова не рассчитывала меня потчевать, но здесь такие вкусные салатики и напитки.

В какой-то момент отвлекаюсь от разговора с приятелями. Странное чувство испытываю, будто на меня смотрят со стороны. Интуитивно оглядываюсь и замечаю поодаль за столиком темноволосого мужчину. Он смотрел пристально, но встретившись глазами, тут же отводит свои.

— Макс, — осторожно постукиваю пальцами по животу Золотова, — а почему тот человек не подходит к нам?

Я уже видела его у нас в квартире, когда чуть не оглохла от испорченных колонок.

— Андрей? — тоже оглядывается и поднимает руку как приветствие. — У него другая компания. Позже сам к нему подойду.

— А чем он занимается? Если крупным бизнесом, то Андрей должен быть знаком со всеми за нашим столиком, ведь все вы в одной связке.

— Ветров специалист по слишком ценным вещам. Он разбирается в антиквариате.

— Вот как? — хмыкаю и тоже машу угрюмому Ветрову рукой.

У нас вообще-то праздник, пусть и в честь Валентиновой.

А он сидит с таким лицом…

С каким не могу позволить сидеть себе я, но очень хочу!

Еще раз, взглянув на тот стол, перестаю задаваться сомнениями насчет их знакомства, например, с Шаховым. Те люди одеты во все темное, даже рубашки черные. У них суровые лица. С мужчинами лучше не шутить.

Среди них нет ни одной женщины, что разбавила бы мрачную атмосферу за столиком. Они тоже имеют власть, особую, раз сидят в ресторане.

Налегаю на гранатовый сок, который выжат из настоящих гранатов, а не тот, что разливают по бутылкам.

Юля подтягивается ко мне и шепчет:

— У тебя помада размазалась.

Я волновалась и забыла взять с собой зеркальце.

Выхожу из-за стола, прихватив сумочку, шагаю в дамскую комнату.

Ополоснув руки, поправляю макияж. Решаю заодно отлить, чтобы два раза не бегать.

Но зайдя в кабинку, не успеваю этого сделать, да и все желание пропадает!

Дверь в уборную хлопает, и раздаются шаги. И голос Илларии, ни с кем его не перепутаю. Она вроде разговаривает по телефону.

— Что? Целых тридцать процентов от общей суммы сбора ты хочешь пожертвовать семейке Петровых? А рожа у них не треснет? Остановимся на двадцати, хватит с них, остальное потрачу на свои нужды. Мало? Ну, ничего себе! Это у меня тут самая сложная работа, лицом светить и всех задабривать. Чао!

Не двигаюсь, чтобы меня не было слышно.

Валентинова заходит в соседнюю кабину и шуршит одеждой.

Я в ступоре.

Конечно, догадывалась, что у Илларии рыльце в пушку, но не думала, что она настолько грубиянка и хапуга, пока никто не видит. Обязательно расскажу об этом Золотову.

Вторая волна удивления захлестывает меня и вынуждает покраснеть, когда я слышу, как шепотом Иллария ругает мидии, вероятно, съеденные ей же.

А потом раздаются звуки ее организма, смелые, громкие и хлюпающие. Как пищеварительный тракт бунтует, опорожняя кишки.

Зажимаю ладонью рот и нос, крадусь из кабинки. Надо бы уйти. Не успеваю.

Иллария жмет кнопку слива и тоже вылетает. Застает меня возле раковин.

— Вау, — невольно говорю, замечая ее новое платье и вспоминая