– Извини, что без предупреждения, – пробормотала Лариса, снимая курточку в прихожей. – Дело безотлагательное.

– Да, конечно…

Варя посторонилась, пропуская гостью в безликую гостиную, освещенную люстрой с тремя рожками. На полу – ковер, на стенах – эстампы с видами Питера.

– Я приготовлю кофе, – предложила она. – Тебе заварной или растворимый?

– Любой, – улыбнулась Лариса. – Я так спешила, что забыла заскочить в супермаркет за конфетами.

Ей стало неловко за поздний визит, за то, что пришла с пустыми руками и собирается сыпать соль на сердечную рану девушки.

– У меня все есть, – мило произнесла Варенька. – И конфеты, и печенье, и сыр. Я мигом…

«Ясно, кто позаботился о том, чтобы твой холодильник ломился от еды», – подумала Лариса, глядя на округлые бедра хозяйки. Варенька двигалась с кошачьей грацией, ее жесты были плавными, а осанка – безукоризненно прямой.

«Ах, да! Она же ходила в балетную студию!»

По комнате, надувая занавески, гулял ветер. Девушка, видимо, совершенно не боялась сквозняков. Пока она в кухне звенела чашками, Лариса успела замерзнуть и накинула на себя плед.

– Тебе холодно? – удивилась Варенька, расставляя на низком столике угощение.

– Сейчас согреюсь…

Кофе был сварен умело, и Лариса оценила старания девушки. Она искренне похвалила Варю, заставив ее залиться румянцем.

– Меня отец научил готовить, – смутилась та. – Все, что я умею, его заслуга. Если бы ты знала, как мне его не хватает! Раньше я каждую неделю ездила на кладбище… теперь раз в месяц. Когда папа заболел, распорядился похоронить себя на Смоленском, даже разрешение заранее получил. У него были связи в мэрии. А мне запретил зацикливаться на его смерти. Мол, он свою жизнь прожил как хотел и ни о чем не жалеет. А у меня все впереди.

– Чем зарабатывал твой отец?

– Юриспруденцией, – обтекаемо ответила Варя. Она не притрагивалась к еде и пила только кофе.

«Не хочет портить фигуру, – раздраженно думала Лариса, жуя конфеты. Ренат приучил ее к сладкому, и она не могла удержаться. – Если ни черта не есть, можно с ног свалиться!»

Лариса не признавала диет и скептически относилась к модельной внешности. Кожа и кости – не самый соблазнительный образ. Но Варенька не выглядела худой, ее формы были выточены по гениальным пропорциям, вызывая восхищение и зависть.

«Твое эго мешает тебе быть объективной, – не преминул отозваться Вернер. – Ты воспринимаешь Варю как соперницу. Посмотри на нее непредвзято! Она наивна и беззащитна перед жестоким лицом реальности. Ты ненавидишь ее только за то, что Ренат к ней неравнодушен? Это низость…»

«Он к ней неравнодушен, – мысленно подтвердила Лариса, втягиваясь во внутренний диалог с бывшим гуру. – Но меня беспокоит другое. Отношения с Варей плохо заканчиваются для ее ухажеров!»

«Это всего лишь оправдание твоей ревности».

«Я не ищу оправданий, я ищу истину», – возразила она.

«Люди обожают прикрывать поисками истины свои дурные намерения и неприглядные поступки».

– О чем ты задумалась? – спросила девушка.

Лариса лихорадочно подбирала подходящий ответ, а в голову лезли всякие глупости. Что, если Ренат прикатит сюда и застанет ее с Варей? Конфликта не избежать.

– О твоем отце, – солгала она. – Он был незаурядным человеком.

– Да! Люди уважали папу и… побаивались. А я любила его больше всего на свете! Он единственный, кто понимал меня и заботился обо мне. Без него я будто листок, подхваченный ветром. Лечу, не знаю, куда!..

Глаза девушки наполнились слезами, нос покраснел. Она прижала к лицу бумажную салфетку и всхлипнула.

– Прости, – смутилась Лариса, глядя на ее горе. – Я не хотела тебя расстраивать.

– Папу не вернешь, а мне надо жить дальше. Я должна быть такой, чтобы он мог мной гордиться. Но мне ужасно трудно… Я боюсь разочаровать его, обмануть его ожидания. Мне все кажется, что он рядом. Оберегает меня, поддерживает…

Она разрыдалась, а Лариса обвинила себя в бессердечии. Она собиралась сообщить Варе о смерти Марея и намекнуть на такую же участь Аверкина. Не было сомнений, что музыкант последует за художником, либо уже последовал. Лариса не искала в Сети подтверждения своих мрачных догадок. Скоро все и так выплывет на поверхность.

– У тебя есть родственники, которые могли бы тебя приютить на время? – спросила она у плачущей Вари.

– Нет. Никого не осталось в живых.

– А твои дедушка с бабушкой?

– Папа вырос в детском доме. Он не любил говорить об этом…

– И ты не расспрашивала?

– Зачем причинять человеку боль? – вздохнула Варя, вытирая слезы. – Я знаю только то, что папу назвали в честь его предка. Тот умер больше века назад здесь, в Питере. Могила с плакальщицей – это все, что осталось от семьи Бернацких. Теперь там две могилы… Я ухаживаю за обеими.

Лариса умолчала о том, что видела захоронения на Смоленском кладбище. В принципе, Варя сказала правду.

«Почему я ей не верю? – корила она себя. – Неужели, я нарочно ищу ложь там, где ее нет?»

– Меня мучают дурные предчувствия, – призналась Варя. – Я хочу помолиться за Ника, но что-то мешает. Ты… видела место, где он…

Лариса кивнула, опережая ее вопрос.

– Это обычный гостиничный люкс. Краснов сидел в кресле, когда…

– Я должна его простить, – простонала Варя, закрывая уши руками. – Да, мне тяжело без него… невыносимо… Он меня бросил!.. Не выполнил обещания… Но я должна простить!.. Я должна…

– Краснов поступил малодушно. Он не просто тебя оставил, он навлек на тебя большую беду. Перевалов и его дочь – мстительные и злопамятные люди. Я бы на твоем месте уехала куда-нибудь в глушь и затерялась на пару лет.

Лариса заранее заготовила провокационную речь, желая выудить у Вари ее тайну. То, что тайна существует, не вызывало сомнений.

– Это мне наказание… за любовь! – поникла девушка. – Я никуда не поеду, не стану прятаться! Пусть будет то что будет.

– Ты уже прячешься.

– Я пошла на это только ради Ника. Чтобы вы с Ренатом смогли установить истину. Я ведь нужна вам?

– Тебе не страшно? – прищурилась Лариса.

– Мои страхи не имеют значения. Сначала я поддалась панике, и мне ужасно стыдно за это. Я многое переосмыслила, сидя в четырех стенах… Мне никто не нужен, кроме Ника! А раз его нет…

– Ты сохранишь ему верность до гроба?

Варя не уловила в этой фразе подвоха и горестно воскликнула:

– Я хочу, чтобы папа за меня не краснел! Он был однолюбом.

– А ты во всем берешь с него пример?