Сердце снова пропустило отчаянный стук.

Вдруг все это — просто его обман?

Вдруг это игра, в которую со мной играет не только Гроз, но и мои собственные чувства?

— Я слышала, что у таких как ты пары не существует — и теперь я сказала то, что меня действительно волновало.

— Так действительно считалось прежде — волк пожал плечами и смахнул пепел в пепельницу. — Точнее, так трактовалось. Эрраи с языка ночи переводится как «волк без души», а душа для волка — это его пара. Но где-то явно произошла ошибка, которой я очень рад, Айса — он серьезно посмотрел мне в глаза. — Хочу, чтобы ты это понимала — я рад. Надеюсь, и ты разделишь со мной эти чувство.

— Не разделю. Темные ведьмы считают опасной любую длительную связь за пределами ковена.

— Эта связь не опасна. Темные ведьмы, возможно, не в курсе, что волк никогда не причинит вреда своей паре.

— То, что для одного — добро, для другого — вред.

— Нет, когда душа одна на двоих — ответил оборотень серьезно.

А я сморщилась, словно мне под нос сунули вонючий, гнилой фрукт.

— Слушай, давай без этого, ладно? Я уже не в том возрасте.

Волк громко рассмеялся, забавляясь моей реакцией.

А я вдруг совсем не к месту подумала о том, как приятно было бы слушать этот хриплый смех, прижимаясь к крепкой груди и чувствуя каждую вибрацию, проходящую по мощному телу.

Боги, ну что за дура…

— Давай. Скажу проще. Пара для волка, Айса — это его вечная любовь. Вечная страсть, постоянная тяга друг к другу, вечная…

— Вечная страсть — это гарантировано отлетевшая к чертям нервная система — тут же парировала я.

— Вечная нежность — всё-таки договорил волк. — Обычно она как раз дает равновесие. Но если и это не поможет, готов оплачивать нам обоим психотерапевта хоть всю вечность.

Теперь уже хмыкнула и я.

Нравился мне его юмор.

Да и сам он, гад, нравился. И брал ведь совсем не тем, чем прежде брал Фариас — не было ни громких обещаний, ни сладких речей, ни масок благодетели.

Гроз вообще не носил масок.

Никогда не скрывал, каков он есть на самом деле. Даже больше — всегда особенно подчеркивал свою звериную натуру, сразу оповещая — с ней придется мириться.

— Допустим, волчонок. А моим сестрам что прикажешь делать? Может дать всей твоей стае их перенюхать? Вдруг они тоже чьи-то пары?

Серебряные глаза хитро блеснули. Ему, по всей видимости, мой юмор тоже нравился.

— Разберемся, кроха. После полнолуния все решим.

— Причем здесь полнолуние? — тут же напряглась.

Волк посмотрел на меня, точно как кот, на мышку, которая что-то жалко пропищала, барахтаясь в его когтистых лапах.

— Метка пары ставится в полнолуние. Прости за старомодность, но мне в первую очередь важно узаконить наши отношения. А метка в полнолуние — это что-то вроде заключения официального брака зверя со своей самкой.

Это было уже слишком…

Разговор зашел совершенно не в ту сторону.

Взявшись за нож, лежавший на столе, начала водить им по деревянной поверхности, желая хоть как-то успокоить нервы.

— Пусть ты и животное, Гроз, но я — не самка — сказала медленно. — Я ведьма из древнейшего рода и не позволю оставлять на себе какие бы то ни было отметины. Лучше тебе это уяснить.

— Ты противоречишь сама себе, милая — расслабленно отозвался Гроз — Ты женщина, а значит, для меня ты — самка.

— На животном языке — поправила с угрозой.

— Так а я ведь животное, кроха — передразнил волк- Только на таком и разговариваю. Да и аккуратней со столом, пожалуйста, я сделал его своими руками.

— Неужели? Правда? — невинно уточнила.

— Правда — мягко улыбнулся Гроз.

А я тут же воткнула в деревянную поверхность острие.

Давай, волчонок, разозлись!

Сделай мне больно.

Заставь бороться, заставь защищаться и ненавидеть тебя за это.

Сделай, что угодно, только чтобы мои собственные страхи перестали жрать всё изнутри.

Но волк, вместо того, чтобы разозлиться, расслабленно откинулся на спинку стула и вскинул голову, внимательно меня разглядывая.

— Полегчало? Или дать малышке еще игрушку? — расстегнул рубашку, оголяя загорелую, мускулистую грудь с порослью черных волос — Хочешь снова сюда потыкать, кроха?

Хищные глаза смеялись.

Волк развлекался.

А я лишь молча продолжала сверлить его напряженным взглядом.

— Не хочешь? Жаль. Да, и кстати — указал пальцем на опустевшую тарелку. — Есть еще?

Облизнула пересохшие губы и слегка подалась вперед.

— Только сырое, Гроз. Теперь твоя очередь жарить.

Оборотень сосредоточенно отодвинул в сторону бокал с вином.

— Степень прожарки? — деловито уточнил, закатывая рукава и поднимаясь с места.

Глянув на него снизу вверх, улыбнулась так, словно в мое тело вселились сотни злых бесов.

— С кровью….

Один колючий взгляд глаза в глаза и крышу обоим сорвало окончательно.

Мы набросились друг на друга, словно двое сумасшедших.

С яростью, со злостью…

И сейчас, жадно впиваясь в его губы, я от всего сердца ненавидела его за то, что он — всё-таки мой.

Как ни отворачивайся, как ни прячься, — это знание, словно болезнь — уже заразило все мысли.

Да, я его ненавидела…

И именно из-за этого хотела до безумия, словно он — и болезнь, и проклятое лекарство!

Коснувшись рукой напряженного паха, расстегнула ширинку.

— О-о, починил таран, да, волчонок? — зло рассмеялась ему в лицо и больно прикусила за нижнюю губу, тут же слизывая языком металлические капли крови.

Гроз жестко усмехнулся, разворачивая меня спиной к себе.

Сжал так, что стало больно дышать, а после толкнул, заставляя опереться руками о стол, чтобы после — прижать меня щекой к холодной поверхности.

На пол полетели все тарелки, бокал разбился и оставшееся вино брызнуло по ногам.

Совсем рядом у лица, в стол до самой рукояти воткнулся нож. А сразу после — напряженный, пульсирующий член волка оказался внутри меня.

Зверь не ласкался и не щадил.

И именно это мне было и нужно.

Просто чтобы не думать, чтобы только чувствовать…

Чувствовать нарастающие, бешеные толчки внутри и жалящие касания серебряной ауры, пока острые клыки оставляли отметины всюду — на спине, на плечах и даже на руках….

— Полюбуйся на себя, ведьма из древнейшего рода — осатанев, прорычал зверь и, сжав шею ладонью, впился зубами теперь уже в неё.

А я лишь иступлено, хрипло рассмеялась в ответ.

В этот момент я хотела одновременно и придушить этого дьявола, и умолять его о том, чтобы он продолжал.

И даже когда разрядка пронзила током тела обоих — этого оказалось ничтожно