Но было понятно, что усопшая родом не из этих краев: высокие и широкие скулы, пухлые губы. На плечах лежали две тяжелые каменные косы, переплетенные лентами. Да и наряд на девушке отличался от румынского: длинное пышное платье со множеством оборок было разрисовано огромными цветами.

— Кто это?

— Каталина Фернанда Кастро.

Рыцарь чуть повернул зеркало, и Валет склонился прямо над лицом каменной девушки.

— Она прекрасна… — прошептал он. — Вы так не считаете?

Валет задумчиво крутил ус, глядя на смиренный лик.

— В начале девятнадцатого века жители далекой Мексики увидели в небе странную звезду. Она с каждой ночью становилась все ярче и ярче, а вскоре у нее появился хвост…

Валет отшагнул в сторону, зеркало зарябило и показало черное небо с огромной звездой, и игроки узнали комету.

— Это случилось первого ноября… Dia de los Muertos, как говорят мексиканцы, — в День мертвых, когда, по поверьям, души умерших возвращаются из своего мира в наш…

В зеркале показалась улица, дома на которой были сплошь увешаны гирляндами и цветами, всюду ярко горели огни. Прямо по проезжей части двигалось пышное шествие — сеньориты в пестрых нарядах и кабальеро в великолепных костюмах и сомбреро. Шумная толпа веселилась и распевала на неизвестном языке, и отовсюду слышались выкрики: «Санта Муэрте!»

День мертвых в Мексике вовсе не походил на румынский: в Трансильвании поминать родственников было принято на кладбище и куда более скромно, здесь же поминовение походило на праздник для всех от мала до велика, и чувствовалась в этом странная, дикая радость…

В зеркале появилось кладбище на холме. На склоне среди могил стояли мертвые и смотрели на город, провожая буйную ночь, посвященную празднику Смерти.

— Это… она?

Санда указала на одну из нежительниц — совсем юная девушка возраста Шнырялы, с бледным лицом, но горящими карими глазами и двумя пышными косами на плечах.

— Да… — ответил Валет. — Каталина…

— Она что, была нежительницей?

— Как видите. И в ту самую ночь ее жизнь полностью перевернулась…

Вдруг нежители в зеркале вздрогнули и стали один за одним оборачиваться, будто что-то заслышали. Скоро и игроки различили знакомый им до боли звук!

— Кобза! — ахнула Санда.

Толпа расступилась, и на пригорке появилось ярко-розовое пятно. В волосах Кобзаря красовались пышные цветы, и он выглядел еще более веселым, чем обычно.

— Буэнас ночес! — воскликнул Глашатай и поклонился.

Нежители поклонились в ответ.

Кобзарь ударил по струнам и заиграл веселую мелодию, какой в Трансильвании никогда не слышали. Нежители вдруг заулыбались, схватились за руки и ударились в пляс; Каталина же стояла в стороне, скрестив руки на груди.

Вдруг ее заметил симпатичный юноша с кудрявыми волосами — тоже нежитель, — схватил ее за плечо и потянул за собой в пляс. Пока они танцевали, юноша все глядел на Каталину, но та его словно не замечала, и лицо девушки оставалось грустным.

Кобза стихла, Глашатай заговорил на незнакомом друзьям языке, но они по вытянувшимся лицам нежителей сразу поняли, что Глашатай рассказывает о Макабре.

Глаза Каталины вспыхнули. Она придвинулась к Кобзарю, впившись взглядом в его лицо, ловя каждое слово.

— Санта Муэрте! — воскликнул Кобзарь.

Девушка зашевелила губами, повторяя странные слова. И кивнула.

— Она стала игроком?

— О, да… — ответил Валет. — А затем начались поиски игральных мастей…

Друзья видели сцены из прошлого Макабра, и мурашки бежали по их спинам — до того это было знакомо и незнакомо одновременно.

Ночь. В небе сияет комета. Игроки ищут по городу знаки — то тут, то там спрятаны загадки и игральные карты. Среди ищущих выделяются трое. Каталина упорно высматривает на улочках торговцев Библией — оказывается, некоторые карты были запрятаны в книги. За ней повсюду следует кудрявый юноша-мексиканец — нежители звали его Себастьян. В одной из церквей они обнаруживают загадку и бросаются к Библии, чтобы отыскать карту. В этот миг дверь распахивается и появляется молодой человек в одежде послушника — блондин с ледяными глазами, от одного взгляда которого веет холодом. Увидев нежителей, блондин что-то кричит. Хватает распятие в одну руку, в другую — нож и бросается на нежителей.

Он ранит Себастьяна и нападает на девушку, опрокидывая ее на пол прямо перед алтарем. Хватает одной рукой девушку за горло. Его глаза — безумны, полны ледяной ярости. Каталина начинает задыхаться, из рассеченной скулы хлыщет кровь, и она лишь молотит руками по груди послушника, пытаясь отбиться. Блондин вот-вот задушит ее, но вдруг словно вспоминает, что они в церкви. Он тянет жертву наружу, чтобы прикончить за пределами храма.

Кудрявый мексиканец ползет следом и у самого порога настигает блондина. Завязывается драка. Наконец мексиканец оглушает послушника, и им с Каталиной удается скрыться. Блондин, очнувшись, возвращается к алтарю и видит загадку. Открывает Библию и берет в руку игральную карту…

Пики.

Каталина и Себастьян возвращаются на кладбище. Молодой нежитель попадает в жилище девушки — нежительница обитает в часовне. Там, сидя на замшелой лавке, Каталина промывает раны Себастьяна, а парень то и дело глядит на нее — но Каталина лишь хмурится.

Затем и они находят игральные карты: Каталина — трефы, а Себастьян — черви.

У кометы появляется второй хвост…

Первый тур. Зеркало подернулось дымкой, Мексика исчезла, и в зеркало вернулся Червовый Валет.

— Итак, вы увидели воспоминание одного из игроков, дошедших до самого конца. Вам предстоит найти еще несколько могил…

— Это еще зачем? А нельзя сразу?

— Вы не готовы. Алтарь отыщут лишь те, кто прошел все испытания. И добыл карты всех игроков — только так в итоге вы узнаете, где же спрятан Алтарь…

— Карты?

— «Каждый игрок ключ хранит от двери, и ключ ты увидишь, лишь сердцем смотри».

— Погодите… это же тот самый стих, который мне пропел бубенец Кика!

— Кика? — Валет встрепенулся и взглянул на Теодора. — Матерь Божия… Самого Кика?

— То есть каждый из игроков, прошедших в финал, имеет ключ от Алтаря?

— Часть ключа.

— А сколько их было, этих игроков?

— Не скажу!

— «Ключ увидишь, лишь сердцем смотри»… это как вообще?

Валет пожал плечами и отвернулся, что-то насвистывая и протирая кружевным платочком острие червовой алебарды.

— Он издевается, — прошипела Шныряла.

— Глаза закройте, — буркнул Валет. — И представьте, что бы вы сделали, будь у вас шанс прожить то воспоминание заново.