Я на днях сказал, что не интересует меня, как к вам попалиуникальные жемчужины, принадлежавшие Влачкову… Как так приобрели? Денег у вастогда таких быть не могло… Вы украли сбережения отца? .. После того, какпозвонили нам о том, что он отбыл на охоту? Вы действительно обокрали дом отцасвоего и матери своей. Но не на краденые деньги купили вы розовую и чернуюжемчужины, которые сделали бы честь любой короне и митре… Не на эти. Да вы и непокупали жемчужин… Почему я в этом так уверен? Сказать? А ху-ху, гражданинГуров, не хо-хо? Попробуйте сами догадаться… Пошли искупнемся… не спешите…

Живем мы, значит, в кандее, книжки читаем, болтаем,незаметно для самих себя образовываемся, в карты режемся, подрастаем, никто насне тревожит, на митинги не зовут, считают нас ублюдками, врожденнымитюремщиками, похабниками, которых скоро механически переведут висправительно-трудовой лагерь, где мы и подохнем со временем в статусеразложенцев и отрыжек старого мира… Самое спокойное время моей жизни прошло вкандее…

Пашка Вчерашкин, отпросясь у меня, рыскал целыми днями погороду, пытался найти дружков отца, с которыми тот брал Царицын, переходил Сиваш,и скидывал Врангеля в Черное море. Бешено просто рыскал. Найду, говорит, всеодно сильную руку, спасу батю. Другие вагонами тащат, а он всего-навсего мешоксахара уволок и два окорока… Собирает он однажды чинарики около Большоготеатра. Я его туда послал. В Большом было в тот вечер «Озеро». Опаздывавшиенаркомы, секретари ЦК, Тухачевские, Толстые, дипломаты, послы, шлюхи, ученые ипрочие Лебедевы-Кумачи обычно бросали недокуренные папиросы и сигары прямо удверей. Тут Пашка и заныкивал их в сидорочек. Табак мы смешивали, делили ипокуривали себе, читая интересные книжки. Кайф ловили.

Так вот, берет вдруг Пашку за шкирку какой-то хмырь ворденищах и ремнищах, берет и говорит: ты чем тут, стервец, занимаешься, когдамы стремим полет наших крыл, виноват, птиц, черт знает куда? Когда мы метро,так сказать, рыть начинаем и покорять пространство и время! Ты что? Очумел!

Смотрит Пашка и узнает, узнает хмыря орденоносного, и в этотсамый миг, не раньше и не позже, прошила меня, верней, мою судьбу счастливаяСлучайность, а я этого и не заметил…

– Дядя Коля! Это – я! Пашка! Сын Вчерашкина! Помогите!Злые силы отца загубили! Троцкий копал под него!

– Как так? Есть ли такие силы, чтобы загубили они моегодруга, жизнью, как говорится, обязан, говори, Пашка, сукин сын, кто курить тебяприучил в наше героическое время? Баба большого человека от Пашки уже носворотит, а сама, падла, подмываться небось научилась на курсах два дня назад.Ника, мы опаздываем, говорит гнусаво. Рыковы и Розенгольцы опять всю нашу ложузаймут. Идем, Ника!

– Молчать, чушка! – заорал хмырь – дядя Коля, иуши у него, по словам Пашки, побелели, а глаза прищурились, налились кровью, ижилка синяя на лбу психованно затикала: тик-тик-тик.

– Ебал я всех ваших умирающих лебедей, а также синихптиц, если друг мой боевой и хозяйственный Ванька Вчерашкин в лапы лягавыхпопал! .. Молчать! Пошла вон домой! Я тебе, – орет хмырь бабе, –покажу ложу! Шагом в стойло свое – а-арш! .. Идем, Пашка, к Сталину! Я это делотак не оставлю!

Хмыринскую бабу как ветром сдуло из Большого театра… Пашка –ни жив, ни мертв. Ведет его дядя Коля прямо в ложу к Сталину. Приводит иговорит, вот, Иосиф, сын друга моего, ты его уважал, Вчерашкина. Троцкистызаточили Вчерашкина, состряпали дело, чтобы кадры наши стереть с лица Красной Площади.Рассказывай, Пашка! – велел дядя Коля, а лебедям приказал передать, чтобыподождали минут пятнадцать на своем озере, ибо ни хера с ними за эти минуты непроизойдет, не помрут, Весь Большой театр в полумертвой тишине ждал концабеседы Пашки со Сталиным. Пашка и рассказал, как отец его был переведен сбоевой работы заведовать диетскладом в Кремле. Как тыркались к нему женыКаменева, Зиновьева и другие бабы за кофе, чаем, семгой, икрой, телятиной,каплунами, и как отцу было трудно всем угодить. Особенно на отца окрысилсяТроцкий, когда у него был запор, а на диетическом складе не оказалосьчернослива, потому что чернослив съел Куйбышев и золовка Бухарина. ОкрысилсяТроцкий и стал ждать момента. К тому же на первое мая однажды икра показаласьему недостаточно красной и свежей. А Вчерашкин сказал Троцкому, что если ондумает, что икра стухла, пусть бросит икринки в аквариум, ждет, появятся ли изних мальки, а тогда уже трепется, свежая икра или тухлая. И вообще зажралсякое-кто в Кремле, хер моржовый за мясо не считает. Нам из продуктового складавсе видно… Вот Троцкий и окрысился еще больше. Ты, говорит, Вчерашкин, лучшихбарашков в сталинскую утробу запихиваешь! За шашлык всемирную революциюпродаешь! А у меня запор! Не превращай Кремль в броненосец «Потемкин»! Сталинслушал Пашку внимательно, набивал табаком трубку, а секретарь что-то записывал.Дядя же Коля вытирал красным платком белые слезы и сморкался.

Наконец Троцкий лично поймал отца Пашки, когда тот нагрузилперед новым годом грузовик всякой всячиной для того, чтобы с однополчанамиподнять бокалы и закусить, чем попало. Задержал Троцкий грузовик прямо уСпасской башни, хотя были на него квитанции, разрешение Калинина и прочиеордера.

– Так, так, – тихо сказал Сталин… – Запор…Барашки… Моя утроба… Шашлык мировой революции… Броненосец «Потемкин»… Это ужепризыв к восемнадцатому помидору Луи Бонапарта…

Пашка божился, что Сталин именно так и выразился: квосемнадцатому помидору, и распорядился; Вчерашкина освободить сегодня же!Восстановить на работе! Иди, Пашка. Брось курить. Из тебя выйдет хорошийпартработник!

Дядя Коля махнул саблей, дирижер поднял руки вверх, балетначался.

Могли бы вы сами, гражданин Гуров, восстановить в общих хотябы чертах последующие события?.. Трудно и неинтересно… Да! Неинтересно. Чтоверно, то верно. Вы ведь рождены, чтоб сказку сделать былью. И, действитвльно,с первых часов советской власти сказки стали твориться на каждом шагу – истрашные, и со счастливыми концами. Россия, вся Россия казалась тогда людям,счастливо и неожиданно избежавшим тюрьмы и смерти, или наоборот, внезапнотерявшим имущество, привычный покой, близких, родных, свободу и жизнь, всяРоссия казалась тогда, да и теперь она мало изменилась, жутким царствомСлучайности.

Сказки стали былью. Начался умопомрачитвльный и леденящийдушу шабаш ведьм и бесов… Миллионы людей, возмущенных, лишенных, утративших,обобранных, мысленно и так – пешкодралом, подобно сказочным добрым молодцам,шли воевать с засевшим в Кремле Кащеем и его всесильными прихвостнями…

…Милый! Отец твой в родной нашей, в новой тюрьмезлыдне. Ключот нее .в лебедином яйце. Лебединое яйцо под колготками принца. Сам принцработает балеруном в большом театре, а театр – в Москве. Москва – столица однойшестой части севта. Там жиевт Сталин. Он любит балет. Иди к театру. Собирайокурки. Увидишь Дракона – вся грудь в орденах, с дурой-драконихой, подбегайсмело и проси что хочешь. Но в глаза смотреть не бойся самому главному змею, ана озеро не гляди. Там лебеди наших надежд помирают… Это – Пашкина сказка.