— Другого такого сильного демона в Тенебре нет. И Аваддон знает это.

Я потёр подбородок, осматривая себя. Те отрепья, в которые превратились мои доспехи, однозначно требовали замены.

— Ты проведёшь меня к алтарю?

Лицо Иштар вытянулось от удивления.

— Куда?

Бесы у её ног вдруг мотнули головами, уставившись на меня, а потом упали, покатились со смеху. Зазвенели цепи.

Сама Иштар не выдержала, растянулась в улыбке. И я, неожиданно почувствовав себя дураком, стиснул древко до скрипа.

Значит, и это была ложь?

— Хродрик сказал, что нужен алтарь поклонения Небу. И такой один стоит здесь, в Тенебре, — сказал я сквозь зубы.

Демоница перевела взгляд на копьё в моей руке, и я услышал робкий голос беса:

«Великий хозяин, возможно, слова своего робкого и верного слуги ты не так верно понял…»

— Провести обряд возвращения на троне самого Аваддона, — она откинулась на спинку, — О-хо-хо, Хродрик, да ты превзошёл самого себя.

— Трон… кого? — я вытаращился на копьё.

«Великий господин, ты же понимаешь, меня долго тут не было. Видать, что-то новое…»

— Частица Абсолюта, ты знаешь своё предназначение? — неожиданно спросила Иштар.

Я некоторое время молчал, раздумывая, потом всё же сказал:

— Спасти тринадцатого.

— А если я расскажу тебе правду?

Сколько я уже слышал версий, но всё равно у меня часто забилось сердце.

— Почему же Белиар мне ничего не говорил? — осторожно спросил я.

— Может, потому что я не Белиар?

— Разве может демон сказать правду? — не сдавался я.

Никогда ничего не проси у демона. Это правило я помнил.

— Ну, конечно, я что-то потребую взамен, — Иштар чуть вытянула одну ногу, оттолкнув замешкавшегося беса, а потом огладила колено, — Ты согласен?

— Мне это не интересно, — сказал я, показывая полное равнодушие.

Даже для виду поднял глаза, стал рассматривать гобелены. Некоторые привлекали внимание своим кислотно синим цветом, и на них золотым орнаментом была изображена какая-то жрица. По-другому женщину, абсолютно голую, но с широким воротником и высоким головным убором, не назовёшь. С крыльями за спиной, она держала в поднятых руках обручи и взирала с полотна на зрителя, будто на свою верную паству.

«Это она! Богиня плодородия и плотской любви!»

— Да, — демоница взглянула вверх и вдруг совершенно по-женски пригладила рога, будто смутилась, — Я прихватила с собой немного трофеев, на память.

От неё опять полыхнуло кучей искр, и я прищурился. Любое её действие направлено против меня.

— Чёртов Балан, всё-таки подгадил мне, — поморщилась Иштар, — Дал тебе шестырь в руки.

У меня поднялась бровь, и демоница улыбнулась.

— Играешь в «семиступку»?

Моё лицо ничего не выражало. Незачем ей знать. Сидеть напротив голой женщины, и играть в карты на свою жизнь — это просто самоубийство.

— А жаль, — она цыкнула, а потом вдруг одним жестом смахнула бесов в разные стороны от трона.

Зазвенели цепи, уродливые слуги с криками покатились, а демоница встала в полный рост, расправив плечи и гордо подняв голову.

— Я — Иштар! Богиня плодородия Великого Вавилона, — её голос звенел под сводами пещеры, словно гроза.

— Бывшая, — прошептал я.

Почему-то мой шёпот просвистел в тишине очень громко, и демоница оскалилась:

— Дерзишь. А я всё равно скажу тебе, что ты такое…

Она сошла вниз, опустив крылья, и те заволочились следом, будто плащ.

— Ты — это наказание, рок, неизбежность.

Я молчал, пытаясь переварить услышанное. Нельзя верить демону, но она может сказать и правду, если это ей выгодно.

— Молчишь, сильная воля, — коготь коснулся моего подбородка, — Любой, кто использует магию Абсолюта, сдвигает чашу весов.

И она стала вещать. Про выбор, про свободу, и про закон бытия. Что такие, как я, вечно движутся… но не в поисках тринадцатых, нет. Мы убиваем тех, кто преступил закон и использовал силу Абсолюта.

В чём-то она была права. Мои враги часто использовали эту самую магию — пентаграммы, узоры, заклинания. Но приходил-то я к ним по совершенно другой причине.

— Белиар первый заметил, это его теория, — вдруг сказала Иштар, — Любой, кто соблазнится могуществом этой магии, рано или поздно встречается с частицей Абсолюта.

Привыкнув, что я всё время молчу, Иштар уже не ждала от меня ответа, и продолжала без пауз. Её рассказ поражал своей масштабностью.

Дьявол Аваддон. Убитый своим братом Каэлем, он был возрождён Бездной как демон, и достиг поистине небывалой власти. И смог, наконец, отомстить.

— Наверное, поднёбная душонка, не стоит объяснять, какие вещи могут творить ради мести?

Она не стала углубляться в историю, как Аваддон стал дьяволом, и как Каэль стал богом.

Иштар перешла сразу к сути: Аваддон использовал чувство вины своего брата, чтобы проникнуть к нему в разум. И бог Каэль стал потихоньку терять рассудок, осознавая, что иногда не управляет собой.

Аваддон не первый дьявол, который смог проникнуть в разум богов. Есть и другие Ордена, которые пали под ересью Бездны после того, как их боги сошли с ума.

Но Аваддон сделал так, что других дьяволов больше нет.

— Последняя война с Медосом и Целестой проредила нашу верхушку, — усмехнулась Иштар.

— Разве Тенебра не ослабла от этого?

Иштар усмехнулась:

— Возможно. Но Бездна была не против, раз позволила это.

Ну, раз дьяволов не стало, то многим демонам открылась дорога по карьерной лестнице. Таков закон силы — когда исчезает одна, появляется другая. Вот только Аваддон видел себя единственным властителем Тенебры, и не желал видеть рядом верховных демонов.

Вот тут-то и вступает на историческую арену Белиар. Демон, который начал с самых низов…

— Низов? — вырвалось у меня.

«О, червяк, если бы ты узнал историю господина Белиара, да застрянут его рога в заднице Апепа… Да ты, кусок, изошёлся бы от зависти!»

— Белиар из твоего мира, ты не знал?

Я покачал головой:

— Только то, что он там шалил в своё время.

— Самый знаменитый инкуб, — она облизнула острые клыки, — И весьма мастерский, за его плечами принцессы и жёны величайших властителей твоего мира.