– Хорош ты, правда… – успокаивая его, наперебой загалделидрузья.

Но Белов словно не слышал их. Пристально заглядывая в глазакаждому, он продолжил – ещё торжественней, ещё громче, и ещё тверже.

– Клянусь, что никогда не пожалею о том, в чем сейчасклянусь! И никогда не откажусь от своих слов… Клянусь!

Он протянул вперед ладонь, и её тут же накрыла широкаяладонь Фила.

– Клянусь!.. – глухо вымолвил он.

– Клянусь!.. – легла сверху ладонь Пчелы.

– Клянусь!.. – тяжело опустилась ладонь Космоса.

– Клянусь!.. – ещё раз повторил Белов и положил поверхчетырех скрещенных рук свою вторую руку – густо перепачканную собственнойкровью.

Над огромным городом поднималось солнце. Начинался новыйдень, сулящий и новые радости, и новые проблемы, и новые беды. Друзьям порабыло уезжать, но они медлили, не в силах разорвать узел своих сцепленныхладоней.

На запястье окровавленной Сашиной руки неслышно тикали часы.И никто из этой четверки ещё не знал, что эти часы только что начали отсчетнового этапа в судьбе всех и каждого – времени БРИГАДЫ.

Поначалу все шло именно так, как и предполагал Юрий Ростиславович.Сашино дело сразу прикрыть не удалось, его спускали на тормозах. Сначаласледователю Сиротину мягко, но доходчиво объяснили в неком высоком кабинете,что рвение по этому делу – излишне, что, в сущности, Мухин – обычный бандит, икто бы ни был его убийца, он, объективно говоря, оказал всему советскомуобществу небольшую услугу, избавив его от такой мрази, как убитый.

Сиротин оказался человеком понятливым. Он полностьюпереключился на другие дела, а на все вопросы Каверина только бессильно разводилруками. Тот попытался подключить свои связи, чтобы как-то надавить на Сиротинаили добиться передачи дела другому следователю. Он даже напрямую заявлял, чтоимеет оперативную информацию о месте, где скрывается Белов. На что ему тожемягко и тоже доходчиво было сказано, что преступность в стране поднимаетголову, и органы правопорядка не могут, забросив все остальные дела, заниматьсялишь убийством его беспутного двоюродного братца.

Каверин тоже был сообразительным человеком и сразу прекратилвсе попытки ускорить следствие. Ему стало ясно – где-то наверху Белова решилиотмазать, и он, старший лейтенант милиции, просто не в силах воспрепятствоватьэтому.

И он смирился. Смирился с тем, что проиграл этот бой. Нотолько один этот бой, а не всю войну. Когда-нибудь – Каверин был уверен в этом– их с Беловым пути снова пересекутся, и тогда-то он прижмет ему хвостпо-настоящему!

А Саша… Саша зализывал раны… Тогда, ранним октябрьскимутром, Космос все-таки рискнул и отвез друга прямиком к своим старшакам. Тем оБелове было известно немногое, но главное – то, что этот парень загасил Муху, –они знали. Так ли все это было на самом деле или нет – никого, по большомусчету, не интересовало.

Важно было другое – на той стороне, в лагере люберецких,многие были убеждены, что Муха получил пулю именно от Белова. Поэтому принятьбеглеца сейчас, когда его физиономия светилась на каждом столбе, дать ему крови защиту – означало не только пойти на возможный конфликт с властями, но ибросить открытый вызов сильному и опасному конкуренту.

Как ни странно, именно это соображение и решило дело впользу Белова. С люберецкими давно существовали трения, локальные стычки из-заспорных точек и территорий случались едва ли не каждый месяц. Конкуренты велисебя беспардонно, пренебрегая не только прежними договоренностями, но ипринятыми в их среде понятиями. Необходимость поставить наглецов на место быласовершенно очевидна, и, что называется, давно назрела. Кстати подвернувшийсяБелов мог послужить прекрасным поводом для крупной и решительной разборки.Причем в этом случае зачинщиками конфликта становились бы люберецкие – а этоозначало, что «общественное мнение» наверняка было бы против них.

Вот почему Белов был не просто принят, но принят как свой,по первому разряду.

Его незамедлительно доставили в надежное место – крохотнуюдеревеньку в часе езды от города – и привезли к нему врача. Приставили к Саше ипостоянную сиделку – немногословную женщину лет пятидесяти – и ещё одного парняпо имени Куцый для связи, мелких поручений и так, на всякий случай.

Ранение Белова оказалось неопасным. Доктор, осматривавшийего, сказал, что ничего серьезного пуля, к счастью, не задела, и даже пошутил,назвав его рану «дырочкой в правом боку». Обработав простреленный бок, врачоставил лекарства, подробно проинструктировал сиделку и укатил.

Уход за Сашей был хороший (сиделка оказаласьпрофессиональной медсестрой), кормили его как на убой, и он стал быстропоправляться. Уже через пару недель он почувствовал себя вполне здоровым, но,несмотря на это, покинуть свое убежище он пока не мог. Вынужденноезатворничество и безделье тяготило Белова, его активная натура жаждала дела, нозаняться ему было совершенно нечем. Ему не с кем было даже толком поговорить –за целый месяц он не видел никого, кроме сиделки и Куцего. Впрочем, и егоопекуны излишней разговорчивостью не страдали.

Да, первое время Белова прятали всерьез. Даже Космос и Пчелане знали о том, где скрывается их друг. Время для решающих сражений слюберецкими ещё не подоспело. Надо было подготовиться, скопить силы, подыскатьсоюзников, поэтому раньше срока гусей дразнить не стали.

А в начале декабря к Саше приехал с визитом один из тех,кого Космос называл старшаками.

Это был благообразного вида высокий мужчина летсорока-сорока пяти, с обширной лысиной и в массивных очках-консервах. Еговнешность разительно не соответствовала тем занятиям, которым он посвятилжизнь. Скорее, по мнению Саши, так должен был бы выглядеть какой-нибудь доцентв институте или, скажем, врач, или адвокат…

– Ну-с, Александр Белов, давай знакомиться! – протянул онему свою узкую и мягкую ладонь. – Валентин Сергеевич…

– Саша…

Тот, кто назвался Валентином Сергеевичем, внимательнорассматривал несколько смущенного Белова. К встрече с ним он готовился всерьез,постарался разузнать о нем как можно больше, и теперь как бы сверял свои первыевпечатления с тем, что довелось услышать.

Да, думал он, пожалуй, все, что говорили – правда.Несомненно умен, целеустремлен, решителен. По натуре – прирожденный лидер. Аглавное – в нем чувствуется сильный характер, личность. В нем есть стержень.Такие как он обычно становятся настоящими друзьями. Или настоящими врагами.