Домработница шла на зов и исчезала в комнате хозяина. Майятолько качала головой. Гладильная доска стояла в кладовке. Полина даже непыталась изобразить, что собирается работать утюгом. Просто шмыгала в дверь, ивсе. Один раз Майя не утерпела и с укоризной заявила:

– Ты так никогда не сумеешь стать хорошей горничной.Первая заповедь нашей работы: никогда не затевай дружбу с хозяевами. Чем дальше– тем лучше!

Деликатная Майечка не стала называть вещи своими именами, ноПоля живо сообразила, в чем ее упрекают, и резко ответила:

– А я вовсе не собиралась всю жизнь с тряпкой по чужимуглам мотаться! У меня другие планы.

– Зачем тогда сюда нанялась? – искренно удивиласькухарка.

Полина брезгливо поджала губы.

– Твое какое дело? Вари суп да держи язык за зу-бами,имей в виду, ежели что, хозяева нас вместе уволят.

Майя замолкла и больше не делала Поле замечаний, отношениямежду домработницей и кухаркой испортились, теперь они общались только в силуслужебной необходимости. Кстати, повариха, придерживавшаяся мнения, что хозяеваи прислуга находятся по разные стороны баррикад, вовсе не собиралась наушничатьЛяле. Наоборот, один раз, когда Лялечка неожиданно приехала на два часа раньше,Майя, случайно выглянувшая в окно, увидела знакомую машину и крикнула:

– Полина, иди к двери, хозяйка сейчас позвонит.

Красная, растрепанная домработница выскочила из спальниГеннадия и буркнула:

– Спасибо.

Майя опять промолчала. На самом деле она вовсе не хотелаудружить Поле, кухарке было жаль обожающую мужа Лялечку.

Как-то раз Майя стала свидетельницей странной сцены. Увидев,что закончился лавровый лист, кухарка выскочила в магазин, но по дорогеобнаружила, что оставила деньги в прихожей. Ругая себя за забывчивость, онавернулась домой. По квартире разносились звуки скандала. Очевидно, Поля, думая,что в доме никого нет, отбросила всякий стыд.

– Ты обязан развестись с ней, – ораладевушка, – понял?!

Ответа Геннадия кухарка не услышала, но, наверное, словамужика совсем взбесили наглую девицу, потому что та завизжала в верхнемрегистре:.

– Наплевать на ее чувства! Если не сделаешь того, чтоговорю, расскажу всему свету правду о Соне, и что тогда? Прикинь, какой скандалначнется? И вообще, ты здесь никто, забыл? Тут все мое! Не хочешь скандала,гони Лялю в шею, теперь у тебя одна жена – я!

Пораженная наглым поведением домработницы, кухарка тиховзяла кошелек и предпочла исчезнуть незамеченной.

– Кончилось все очень плохо, – добавилаМайя, – Ляля узнала про шашни мужа с Полиной и покончила с собой. В общем,ужасная ситуация. Куда подевалась Железнова, не знаю, она в тот день, когдаскончалась Ляля, исчезла из дома, но у милиции к ней вопросов не было, идевушку не искали. Меня уволили тоже, Геннадий начал сильно пить… Теперьпонимаете, почему я прошу не нанимать Полину? Ей-богу, кабы не было у васдвадцативосьмилетнего сына…

Она резко замолчала. Я тихо спросила:

– А где Гена Кристалинский?

– Не знаю, – слишком быстро ответила Майя.

Но мне эта поспешность показалась подозрительной. Я подумаласекунду и сказала:

– Майечка, я абсолютно твердо могу обещать: на днях выполучите хорошее место, если не возьму к себе, устрою к своим знакомым.

– Спасибо, – с достоинством ответила Майя, –мне очень нужна работа.

– Только одна просьба…

– Какая?

– Скажите адрес Гены, вы его знаете.

Кухарка стала красной, даже бордовой, словно спелая свекла.

– Ну в общем, это вышло случайно… Шла к метро ивстретила его! Болен, да и только! Сходила к нему домой, о господи, жаль парня!

– Говорите.

– Чапаевский переулок, дом 59, квартира 2, –пробормотала Майя.

Я быстро глянула на часы. Повариха была не только деликатна,но и умна. Заметив движение моих глаз, она сообщила:

– Только сейчас к нему ехать не стоит. В запое он,после полудня трупом лежит. Утром еще какой-никакой на площадь к метровыползает и на бутылку зарабатывает, ему много для счастья не надо. Пол-литраскушает, и готово, дрыхнет без задних ног. Коли хотите побеседовать с ним, толучше часикам к восьми подъехать, с утречка. Он как раз оклемывается и начинаетсоображать, где рублики на пузырек сгоношить.

Пришлось отправляться в Ложкино.

На территории перед входом в дом творилось нечтоневообразимое. Повсюду стояли прожектора, освещавшие сильным светом фасадздания. Внизу, на небольшом пространстве, где мы обычно ставим машины, если нехотим загонять их в гараж, толпились люди. Глаз выхватил из общей массы Борисав неизменной бейсболке, Федора, слившегося с камерой, гримершу Валечку… Всевзоры были устремлены вверх. Я тоже посмотрела туда, куда пялилась толпа, ичуть не заорала.

На втором этаже есть длинный и довольно широкий балкон.Сейчас на нем стояли все домашние. Маруська, зажав руками уши, исступленномотала головой и топала ногами. Зайка в полурасстегнутом халате, молча, нояростно толкала Аркадия, довольно сильно перевесившегося через перила. Рукисына безвольно мотались в воздухе, голова качалась из стороны в сторону. Кешабыл одет в лимонно-желтый свитер, и это яркое пятно мигом притягивало внимание.

Мне не понравилось, с какой силой Зайка лупит мужа. Конечно,играть следует не фальшиво, но впадать в раж тоже не стоит, так и до бедынедалеко, вон как Аркашка ужасно изогнулся…

Не успела я крикнуть: «Зая, осторожней», – как Ольгаособо сильно треснула муженька между лопаток.

В ту же секунду ноги Аркашки взметнулась вверх, и тело,широко раскинув руки, начало падать со второго этажа. От страха мне показалось,что время остановилось. Кеша летел к земле целую вечность, потом раздалосьрезкое «хрясь», и на моих глазах лимонный пуловер мигом стал красным.

– А-а-а-а, – понесся над притихшей толпойисступленный вопль Маруси, – а-а-а-а, помогите!!!

– Так ему и надо, – перекрыл его громоподобныйголос Ольги, – будет знать, как изменять жене!

Я шагнула пару раз вперед, увидела в круге светанеестественно вывернувшуюся темноволосую голову, окровавленную одежду ибеззвучно свалилась на землю.

Внезапно по моему лицу начала бегать мокрая вонючая тряпка.

– Что это? – застонала я, отбиваясь.