Он залпом допил вторую чашку кофе и поднялся.

Лиза тоже встала из-за стола, быстро составила в раковинугрязную посуду.

- Вечером помою. Только сегодня я возьму свою машину, -с вызовом произнесла она.

- Да конечно, конечно, - примирительно отозвалсяБоровенко.

К дому на Сретенском бульваре они подъехали в началедесятого. Хотели припарковаться, как и в предыдущие дни, прямо перед подъездом,но субботним утром все места оказались заняты: автовладельцы, к сожалению, неимели порочной привычки в выходной день вставать пораньше и уезжать на работу.Пришлось парковаться чуть дальше вдоль бульвара, но так, чтобы видеть подъезд.Лиза закрыла машину и пересела к мужу, который сразу надел наушники иприготовился слушать.

- …в сахарнице песку нет, - зазвучал недовольный голосБогданова. - Что-то ты сегодня рассеянная, Глафира Митрофановна.

- Сейчас, Глебушка, сейчас, - старуха говорит торопливои виновато, - сейчас подсыплю.

Шаги стихли, старая домработница ушла в кухню за сахаром.Вот она возвращается, звук шагов все ближе…

- Ах ты, господи! Прости, Глебушка.

- Да что с тобой сегодня! - вскипел Богданов. - Топустую сахарницу подаешь, то весь песок на пол просыпала.

- Я сейчас, - забормотала старуха, - сейчас приберу. Несердись. Я и правда сама не своя с самого утра, вот как встала в пять часов,так руки и дрожат.

- Заболела? - Богданов мгновенно сменил гнев наискреннюю заботу. - Может, тебе полежать, отдохнуть?

- Да как же полежать, Глебушка, ведь обед надоготовить, Васенька с Катериной же придут! Я из-за обеда-то и переживаю. А вдругсегодня опять отраву подсунут?

- Да сколько же можно, Глаша! Не было никакой отравы,понимаешь? Не было!

- А ты почем знаешь? Я тебе еще тогда сказала: пойди вмилицию, пусть они проверят, чего там в супе-то было. А ты не послушался. Вот игадай теперь…

- Ну хорошо, Глашенька, - внезапно смягчился Богданов,- пусть ты права и в супе была отрава. Но сегодня-то ей откуда взяться? Вчераникого постороннего у нас не было, и сегодня не было. И не будет. Так что варисвой суп спокойно и ни о чем не волнуйся. Договорились? Все, я пошел напрогулку.

Тихое звяканье фарфоровой чашки о блюдце, звук отодвигаемогостула, шаги Богданова - тяжелые, уверенные, в отличие от семенящих легких шаговГлафиры, - скрип открывающейся дверцы шкафа в прихожей, шуршание материала, изкоторого сшито короткое дорогое пальто. В этом месте слышимость былапревосходной, видно, писатель одевался где-то совсем рядом с микрофоном.

Дальнейшее ожидание никаких новостей не принесло. Богдановвышел из подъезда и направился в сторону Большой Лубянки, чтобы на перекресткевыйти на центральную часть Рождественского бульвара. Старуха ушла куда-то вдальнюю часть квартиры, вероятнее всего, на кухню, обед готовить, и никакихпопыток кому-то позвонить не предпринимала. Телефон, правда, звонил несколькораз, но она, снимая трубку, лишь коротко отвечала: "Нет его, будет последвенадцати".

После очередного звонка Слава сдвинул один наушник и, закрывкнигу, которую читал, повернулся к жене.

- Все-таки странно… Пока бабка дошлепает из кухни доприхожей, телефон успевает прозвонить девять-десять раз. Представляешь, какиерасстояния? Почему у него в квартире только один аппарат? Ведь неудобно жестрашно!

- Может, экономит? - предположила Лиза, тоже закрываяжурнал, который прихватила из дома для чтения.

- Да нет, не похоже, - задумчиво протянул он. - У негомашина с водителем, хотя мэтр вполне мог бы сидеть за рулем сам, мы в интервьючитали, помнишь?

У него права с младых ногтей и водительский стаж - дай богкаждому. А он барствует, водителя нанял. И при этом на телефоне экономит. Вресторане каждую неделю обедает как минимум один раз, а там цены такие, что одинсчет - целый аппарат, причем из дорогих.

- У богатых свои причуды, - Лиза пожала плечами и сновауткнулась в глянцевый журнал.

Ровно в половине двенадцатого писатель вернулся с прогулки.

- Ну вот, - Слава потянулся, насколько позволялоавтомобильное кресло, - еще полчаса, и начнется самое интересное. Кстати,сейчас бабка ему доложит, кто звонил, это тоже может оказаться важным. Тыприготовь ручку и бумагу, я тебе продиктую. Лизонька, я уверен: сегодня всеразрешится и закончится. Ну? Гляди веселей!

Он протянул руку и ободряюще погладил жену по обтянутойкожаными узкими брючками коленке.

Лиза молча открыла сумку, достала ручку и принялась рыться впоисках листка бумаги. И в эту минуту стало происходить нечто странное.Въехавший в ворота серебристый джип, не найдя места для парковки вдольтротуара, остановился прямо посреди двора, из него вышли двое мужчин ярковыраженной кавказской внешности, один постарше, Слава назвал бы его пожилым,другой значительно моложе, лет пятидесяти, оба статные, с прямой осанкой,густыми, хорошо постриженными волосами, в длинных модных плащах. Оба ониизлучали уверенность в себе, напористость и снисходительное дружелюбие,свойственное некоторым людям, твердо знающим, что они все равно сильнее,поэтому бояться им некого и незачем.

Мужчины вышли из двора на улицу, повернули налево и скрылисьза дверью третьего подъезда, того самого, в котором жил Богданов, и через паруминут в наушниках у Боровенко прозвучала трель дверного звонка.

- Смотри-ка, - удивленно обратился он к Лизе, - к нашемумэтру гости пожаловали. А я что-то не слышал, чтобы он с кем-то по телефонудоговаривался.

- Может, по мобильному звонили, - откликнулась Лиза, неотрываясь от статьи в журнале. - Пока он гулял.

- Нет, - покачал головой Слава, - это что-то важное длянас, я чувствую. Я уверен. Погоди-ка…

Установленный в прихожей микрофон транслировал в наушникиосторожные шаги и громкий шепот. Им повезло: писатель Богданов и егодомработница-нянька остановились прямо возле дверного косяка, в которыйнаркоман Мишаня воткнул "жучок".

- Кто это?

- Не знаю. Ты ждешь кого, Глебушка?

- Нет, Катерине с Васей рано еще.

- А вдруг Васечка? Он, бывает, пораньше приходит.

Может, открою?

- Не смей!

- Так давай я в "глазок" гляну…

- Стой спокойно, я сказал.

Звонок прозвенел снова, долго, настойчиво.

- Кто бы это мог быть? - Даже в шепоте Богданова можнобыло расслышать не столько удивление, сколько озабоченность.

- Батюшки! - ахнула Глафира. - Это ж, наверное, он!

- Кто - он?

- Который отраву подбросил. Он и сегодня пришел.