- Давай мне наушники, - сказала Лиза, - я послушаю, аты отдохни. Если хочешь, сходи перекуси, ты, на верное, голодный.

Он с удовольствием снял с головы наушники, протянул их женеи вышел из машины. Не спеша прогулялся до метро, подумал, не пересечь липлощадь, на противоположной стороне которой находится "Макдоналдс",потом решил не затягивать время и купил отвратительный на вид и на вкус хот-догв ближайшем киоске, запил его стаканом тепловатого чая и вернулся к машине.Садиться в салон не хотелось, он предпочел бы еще немного походить, размятьноги, подышать воздухом.

- Я покурю? - спросил он, нагнувшись к открытому окошку.

Лиза молча кивнула. По ее сосредоточенному лицу Слава понял,что она внимательно слушает. Вероятно, в беседе соавторов происходит что-тоинтересное. Неужели?.. Хоть бы сегодня повезло! Ведь было же у него с самогоутра предчувствие, что именно сегодня все встанет на свои места и закончится.

Он выкурил две сигареты, прежде чем снова сел наводительское место.

- Они скоро выйдут, - сказала Лиза чуть громче, чемтребовалось, потому что наушники мешали объективно оценивать силу звука. - Уних на час дня назначена фотосессия с французским фотографом для какой-тобольшой статьи в "Фигаро". Сниматься будут на улице, на бульварах.

- А по нашему делу есть что-нибудь?

- Уже совсем близко… - Лиза замолчала, прислушиваясь. -Сегодня они дошли до обсуждения хода расследования, и по их изначальномузамыслу должна иметь место фальсификация результатов экспертизы. Они это еще всреду обсуждали, помнишь? Но тогда они до самой экспертизы не дошли, потому чтоне решили, как именно будет совершено само убийство, а сегодня у них уже всепридумано и подошла очередь собственно расследования. Тот из них, кто выдастсейчас механизм этой фальсификации, и есть тот, кого мы ищем.

Ну вот, интуиция его не обманула, все откроется сегодня, ужечерез пару часов, а может быть, и через несколько минут. Собственно, СлаваБоровенко ни минуты не сомневался, что доступ к материалам погибшего журналистаимеет именно Глеб Богданов, который тщательно скрывает свои контакты снеизвестной женщиной, передающей ему толстые конверты в обмен на деньги, новедь ему надо убедить в своих выводах сперва Николая, потом Андрея Степановича,а для этого необходимо побольше фактов.

Без пяти час трое соавторов вышли на улицу и остановилисьперед подъездом, что-то оживленно обсуждая.

Через несколько минут появился фотокорреспондент.

Вчетвером они дошли до перекрестка, вышли на бульвар, точнотак же, как делал это каждое утро Глеб Борисович, и, не прерывая обсуждения,стали под руководством чернявого длинноносого француза образовывать живописныегруппы то рядом с деревом, то на скамейке, то на фоне старинного дома, вкотором жил мэтр, то на самой середине бульвара, чтобы в кадр попалаТургеневская площадь, то, наоборот, отходили в сторону Рождественского бульвараи становились таким образом, чтобы в кадре оказалась табличка с названием улицы"Большая Лубянская". Вероятно, фотограф наслышан был о печальнойизвестности слова "Лубянка" и счел вполне уместным связать его сдетективной литературой. По российским меркам, подумал Боровенко, это слишкомпрямолинейно и даже примитивно, но на Западе так мало, в сущности, знают оРоссии, что у них такой снимок будет считаться весьма выразительным.

В какой-то момент ему показалось, что соавторы недовольныдруг другом, видно, что-то в сюжете не складывалось так, как им хотелось. Нанесколько минут между ними воцарилось молчание. Троица стояла спиной кнаблюдающим за ней супругам Боровенко, и кто первым прервал молчание, высказавсвежую идею, так и осталось невыясненным. Однако когда писатели в очередной разпеременили позицию, обсуждение снова шло живо, и по их лицам было видно, чтовсе трое вполне удовлетворены друг другом.

Фотосессия длилась ровно два часа, после чего соавторы,пожав руку увешанному аппаратурой французу, вернулись в дом. Слава наделнаушники и приготовился, но уже через пять минут понял, что его ждет очередноеразочарование.

- Глаша, подавай обед, - услышал он бодрый голосБогданова.

- А классно получается с экспертизой! - это ужеВасилий. - Красивая история складывается.

- Да, симпатичненько, - согласилась Катерина. - В целомнеординарно, но вполне правдоподобно. Мы молодцы.

- Все-все, друзья мои, с этим мы разобрались, -зазвучал в наушниках начальственный баритон Богданова, - надо идти дальше, унас с вами жесткий график.

Все эпизоды, связанные с фальсификацией, я выпишу, а У насна повестке дня любовная линия.

- А это было домашним заданием для мадемуазель Катрин.- В интонациях Василия слышалось неприкрытое ехидство. - Вы как, любезнаяКитти, урок выучили?

Готовы поведать нам за обедом историю несчастной любвиследователя?

- Не следователя, а оперативника, - отозваласьКатерина.

- Мы же в прошлый раз решили, что несчастная любовьбудет у следователя.

- Я передумала.

- Почему?

Голоса сместились в сторону и стали чуть тише, но оставалисьпо-прежнему отчетливыми, вероятно, соавторы из прихожей перешли в комнату,которую квартирный вор Мишаня поименовал "столовка типа гостиная".

- Мне кажется, так будет лучше. У следователя и безтого достаточно эпизодов, чтобы показать его характер и сделать его ярким, аоперативник у нас получается каким-то серым, для него явно красок не хватает.

- Что я слышу, безумная Катарина! Вы заговорили, какнаш уважаемый Глеб Борисович! Вы решили записаться в мэтрессы и оставить свойслед в великой русской литературе?

- Помолчи, Василий, - оборвал его Богданов, - Катеринасовершенно права, я и сам об этом думал. И то, что она стремится хоть чему-тонаучиться у меня, достойно уважения. А вот то, что тебе это кажется смешным,достойно порицания.

- Ладно, порицайте меня, я на все согласен, только неоставляйте без обеда. Баба Глаша, а пирожки сегодня будут?

Слава с силой зажмурился, под веками беспорядочно забегалиярко-желтые точки.

- Черт, - пробормотал он. - Они успели договориться,пока были на улице. Кто-то из них обрисовал механизм фальсификации данныхэкспертизы, сделал вид, что придумал на ходу, а на самом деле взял это изматериалов журналиста, и мы опять не знаем, кто именно.

- Но ты же уверен, что это Богданов, - осторожнозаметила Лиза. - Или ты сомневаешься?

- Я не сомневаюсь, - с досадой ответил он, - но у наснедостаточно доказательств. Кроме того, Андрей Степанович велел узнать нетолько от кого из соавторов материалы попадают в книги, но и как и от кого онипопадают к самому писателю. Ты помнишь? Он особенно на это нажимал. Я хочуприйти к Андрею Степановичу с такой информацией, выслушав которую он мнескажет: спасибо, вы свое дело сделали и можете считать себя свободными.Понимаешь, Лизонька? Я хочу как можно быстрее покончить с этим, но покончитьраз и навсегда.