– Плиний Старший[16] писал, что в Индии павлины едят свинец, а испражняются золотом. Я пытался исследовать их механизмы пищеварения.

Шэй точно окаменела. Полупрозрачные кишки внутренностей павлинов топорщились комковатыми опухолями.

Как продвигается эксперимент? – тихо и сдержанно спросила Алюэтта, пытаясь смягчить напряженность создавшегося положения.

– Безрезультатно, – отворачиваясь, пробурчал Ди.

Пальцы Алюэтты крепко держали локоть Шэй, когда они проходили между двумя столами, заставленными рядами стеклянных банок. Шэй боролась с желанием сбросить их все со столов, просто чтобы услышать, как все они разобьются вдребезги. Во рту еще оставался противный тошнотворный привкус, и сама эта лаборатория, казалось, пропахла дерьмом. Ди стоял перед дверью, отверстие в ней, проделанное на высоте его талии, закрывала изнутри черная ткань. Кряхтя, как старые мехи, он опустился на колени и просунул в дыру голову.

Изобразив пантомиму, Алюэтта нацелила пинок на его зад и прошептала Шэй:

– Прости меня.

Несмотря на тошноту, Шэй испытала приятный укол самолюбия. Подруга поняла ее мучения; более того, она прошла через них вместе с ней. Она с благодарностью сжала руку Алюэтты.

Ди вытащил голову обратно, редкие пряди оставшихся волос неряшливо облепили его лицо, как морские водоросли.

– У них все хорошо. Посмотрите.

Алюэтта откинула край черной ткани. Она предложила Шэй встать на колени.

– Загляни туда. Поверь мне, оно того стоит.

Шэй сунула голову в таинственную дыру. Внутри царила чернота безлунной полночи, но постепенно, словно загоравшиеся звезды, начали появляться булавочные вспышки света. Она удивленно прищурилась. Но светлые вспышки продолжали появляться, причем некоторые из них стали больше, а некоторые двигались. Она сосредоточилась на том месте, где полагалось быть полу, и различила обтекаемые луковичные формы, из-за темноты их размеры оставались неопределимыми, хотя они светились изнутри туманным светом. Бледным, светло-синим цветом непонятного происхождения. Эти формы тянулись в глубину, словно чахлый лес.

– А что я там могу увидеть? – спросила она.

– Имей терпение, – сказал Ди.

Шэй захотелось увидеть обожаемые ею блестящие немигающие глаза Деваны – вместе с острым как меч клювом, – но вот воздух над этим странным лесом начал вспыхивать случайными проблесками света, почти такими же голубыми, как сам лес. Словно Лондон с его птицами изобразили в призрачном свете. Она пыталась оценить размеры помещения. Глубина могла достигать как пяти футов, так и пяти миль, но вдруг воспоминания о другом месте вернулись вместе с тошнотой.

– Вы живете на дальних болотах, – опять произнес Ди противным резким голосом.

– Да, я живу с отцом.

– Однажды я побывал там на ритуале со скворцами. На садурации.

– Мурмурации.

– Да. Точно. Потрясающе. Лично я верю, что создаваемые ими фигуры являются частью ангельского языка, давно забытого людьми. Я много писал на эту тему. Но там у вас очень искусная предсказательница. Действительно, на редкость искусная.

Шэй попыталась встать и ударилась головой о раму.

– Не двигайся, – попросила ее Алюэтта, – погоди еще минутку.

И внезапно воздух перед ней начал светиться. Помещение за дверью превосходило размерами лабораторию. Весь его пол покрывали грибы, мерцавшие слабым, бледным светом. Какой-то призрачный лес. И воздух, теперь она увидела, наполнился светом звездочек, летающих, как птицы, звездочек.

– Ту предсказательницу, – голос Шэй дрогнул от волнения, – звали Авой?

– По-моему, да. Поразительная женщина. Высокая, спокойная. Она постигла тайны других миров, они так явственно проступали в ее глазах. Она толковала танцы этих птиц так же, как вы или я могли бы прочитать книгу.

Расческа, ощущение прикосновения руки и колпачок Деваны – это все, что осталось у Шэй от матери. Она отчаянно нуждалась в других воспоминаниях.

Рука потянула ее за пояс, она, вытащив голову из отверстия, прищурилась от света лаборатории.

– Что ты увидел там? – спросил Ди, как будто она изучала не его эксперимент, как будто его собственный мир оставался для него загадкой.

– Мертвый город. И призрачных птиц, – Шэй казалось, что она все еще чувствует запах павлиньих внутренностей.

Ди кивнул, как будто она сделала некое открытие, а Алюэтта добавила:

– Тот лес испускает фосфоресцирующий свет.

Шэй покачала головой.

– Его испускают светящиеся грибы, что растут на мертвых бревнах. Изначально, вероятно, это фальшивый свет. Такие медовые грибы росли в Молдавии. А птицы – польские светляки. Шахтеры берут их под землю в банках. В них можно собрать их свет, – она пристально глянула на Ди, и он молча закрыл рот.

– Можно, конечно, собрать их свет, но с большими затратами времени и рабочей силы, – заметил он, повернувшись к Шэй, – со всей этой плантации в прошлом месяце получился лишь маленький сбор, – он взял с верстака закрытую и черную бутылку.

– Возможно, скоро процесс станет проще. Я слышал, что такие же виды есть в лесах Карлайла.

– Вы видели мою мать, Аву, – подавив раздражение и гнев, сказала Шэй, – она проводила ритуал как предсказательница.

Внимание Ди удвоилось.

– И ты унаследовал ее дар? Погоди-ка. Не ты ли дитя с прошлого вечера?

– Какого прошлого вечера? – не поняла Шэй.

– Из Призрачного театра.

– Вы уже слышали об этом? – опять встряла Алюэтта. – Неужели кто-то уже успел проспаться с похмелья!

– Естественно, слышал, – его руки опять потянулись к лицу Шэй. – Если ребенок, вещая на неведомом языке, вызывает необузданные страсти, то мне сразу сообщают. Это же входит в сферу моих научных интересов. Сегодня я уже получил четыре сообщения о вчерашних событиях, – покачав голову Шэй из стороны в сторону, он взял со столика перо и бумагу. – Скажи-ка мне, что ты говорил в конце представления. Пророчество, пожалуйста.

– Он ничего не помнит, – с особым удовольствием произнесла Алюэтта.

– Может, ты выпил особый напиток? Или пребывал в молитвенном трансе. А кто-нибудь из зрителей записал пророчества?

– Увы, мне жаль, – сказала Шэй, – все случилось слишком быстро. Я должен был петь, но едва открыл рот, то почувствовал, как поднимаюсь…

– Да-да-да, – протараторил он, – божественная точка обзора. Возможно, седьмая сфера, – кончик пера Ди заскользил по странице, – ты почувствовал присутствие духов? Крылатых существ?

Она заставила себя взглянуть на павлинов. Больше она не станет ничего объяснять ему.

– Я ничего не помню после того, как открыл рот. Память вернулась ко мне позже, когда представление закончилось.

– Идиоты. Одни идиоты, – Ди начал в волнении кружить по комнате. – Не видят того, что у них перед носом, – он вернулся и схватил Шэй за запястье: – Когда у вас следующее выступление?

– Я не знаю. Мы ждали, каков будет отклик на первое выступление. Но могу поручиться, что скоро.

Ди покопался в своем кошеле и вручил Алюэтте монету.

– Гинею получит тот, кто запишет все, что он скажет, когда в следующий раз будет в таком состоянии. Погодите