Он захлопнул дверь у меня перед носом. Проскользнула мысль, что он собирается меня запереть здесь, в этой кишке, но я подергал ручку, и дверь поддалась. Я очутился на площадке возле лестницы, ведущей с верхнего яруса, откуда доносился рев освобожденного зверья, передо мной было три запертые двери. «Прямо пойдешь – смерть свою найдешь, направо – женатым будешь; налево – богатым». Так в оригинале, как оно на самом деле… На самом деле за правой дверью – изможденные мужики в клетках и уж точно не женитьба.

Противогазы – наверху, здесь тоже должны быть, но их долго искать. Я включил фонарь и принялся взбираться по лестнице, но распахнулась дверь слева, и вылетел потный, всклокоченный Иггельд с белым, как из-под сахара, мешком в руках, сверкнул глазами и потряс ношей:

– Ты прав, Химик. Надо дать им шанс, – он бросил мешок на пол. – Раздай им. Клетки не открывай… Хотя нет, идем вместе.

Он поднял мешок, и я заметил, что его руки дрожат. Да он просто боится остаться один! Или я чего-то не понимаю… Иггельд надел противогаз, я последовал его примеру, и мы принялись рассовывать противогазы по клеткам. Никто из узников не проронил ни слова, будто это были не живые люди, а марионетки… Да они же под внушением! Или лишены воли другим средством. Что там Пригоршня говорил про смертельный наркотик? Уж очень у них нездоровый вид.

– Надеть! Быстро надеть, – разорялся Иггельд, противогаз глушил и искажал его голос, но узники поняли, что от них хотят, принялись медленно и без энтузиазма выполнять команду.

На площадке возле трех дверей он снова замешкался, уперся в левую и замер. Вспомнил про кота, охрипшего в рюкзаке, достал его, стиснул и принялся гладить, не обращая внимания на сопротивление. Вытаращивший глаза кот понял, что ему конец, и сдался, только мотающийся из стороны в сторону хвост говорил о его недовольстве.

– Себя не жалко, – сказал Иггельд. – Их жалко. Так жалко, что…

Он пинком распахнул дверь, ворвался в отделение с пленниками, я не стал за ним идти, грохот автомата все красноречиво объяснил. «Так не достанься ты никому». Инстинкт самосохранения толкнул на лестницу, ведущую наверх. Когда вылетел Иггельд, я преодолевал последние ступени, рыбкой прыгнул в темноту, проскользил по полу. Иггельд выстрелил, но не успел, пули чиркнули по ступеням, отрикошетили в потолок.

– Ты идиот! – прогнусил Иггельд. – Все равно подыхать!

Я попытался сдвинуть кресло, чтоб закрыть проход, но вручную не получилось, пришлось залечь за ним и прицелиться в проем, откуда лился золотой свет. Освещение погасло, сигналка срабатывала изредка, помещение озарялось багрянцем, и из колонок доносился скрежет. В соседнем помещении гукали подопытные приматы, которых Иггельд не успел освободить, или они просто не хотели покидать знакомое место. В очередной раз вспыхнул свет, с диким визгом пробежала обезьяна – я чуть не выстрелил.

Когда стало ясно, что Иггельд меня преследовать не собирается, я передислоцировался сперва к кушетке, потом – к выходу. За дверью замер, все так же лежа.

Коридор надолго погружался в темноту, потом озарялся красным светом, и одновременно ревела сигнализация. Ощущаешь себя запертым в подводной лодке, которая легла на дно где-то подо льдами. Подобно воде, отсек за отсеком заливает ядовитый газ, некуда бежать, помощи ждать неоткуда. Скоро задохнутся скачущие вокруг тебя макаки, а ты выживешь, чтобы за тобой пришел враг и содрал с тебя кожу.

Почему я верю Иггельду и уверен, что Пригоршня использует какой-то газ? Это логично, да, но необязательно. Подумав немного, я не стал снимать противогаз. Мозг отказывался смиряться с поражением и стал лихорадочно искать выход. Здесь много мест, где можно спрятаться, и никто не найдет меня, все-таки я тут дома. Если бы Институт находился на поверхности, это спасло бы, здесь – нет. На месте Пригоршни после обыска я взорвал бы Институт, завалил проход и навеки запечатал врага наедине с хлором.

Надо подумать, как выбраться. Активировать, что ли, артефакт, получившийся от слияния «молнии» и «отвертки»? Рука сама легла на контейнер, погладила его, открыла единственный отсек, коснулась артефакта. Пришло понимание, что еще не время. Не край. Словно кто нашептывал: «Ситуация недостаточно острая». Нифига себе «недостаточно острая»! Но я привык слушать внутренний голос. Не край, так не край.

Жаль, что среди артов нет «невидимки». Боюсь, артефакта, отводящего взгляд, будет недостаточно. Чтобы он сработал, надо избавиться от электроники и оружия, и у врага не должно быть никакой защиты от пси-воздействий. Раз команда Пригоршни сюда добралась, значит, такая защита у них есть…

«С чего ты взял, что это именно Пригоршня? Иггельд творил темные дела, у него масса недоброжелателей».

Кстати, где Иггельд? Пойдет ли он меня искать? Если да, то у меня выигрышная позиция, лучше действовать на опережение: залечь за креслом и пристрелить его, как только он появится. Здесь это сделать проблематично, прибора ночного видения у меня нет, свет вспыхивает редко… Стоп! Почему это нет? Они наверняка хранятся на складе, там должно быть море оружия, фонари, противогазы и масса полезного…

Позже. Сейчас проще подкараулить этого психа на площадке возле трех дверей, она освещена и отлично простреливается. Только я собрался переместиться к проему, откуда на потолок лился свет, как сквозь гуканье обезьян снизу донесся хлопок двери, и на потолке отпечаталась подвижная тень. Мгновение – одновременно вспыхнул красный свет и над проемом возник Иггельд… Нет, не Иггельд. И не человек – что-то. Разглядеть детали я не успел – человекообразное существо исчезло, но перед глазами осталась картинка: изборожденная морщинами коричневая морда с вывернутыми ноздрями, глаза то ли красные, то ли отражающие алый свет, башка, плотно посаженная на мощной шее.

Что за мутант? Откуда он здесь? Вспомнились слова Иггельда: «Я хочу их кое с кем познакомить». С этим мутантом или он сверху просочился? Не сверху, он жил за третьей дверью… Внизу заревели, затопали, хлопнула дверь. И не он один. Причем Иггельд уверен, что они крайне опасны. Неужели они дрессированные и не тронут его? Или он решил пожертвовать жизнью?

Хрен с ними! Я метнулся к выходу, захлопнул пластиковую дверь и обнаружил, что она не запирается на щеколду с этой стороны. Вслепую рванул в темноту и проклял себя за то, что не взял фонарик. Мне помог на миг зажегшийся красный свет, обозначивший в паре метров от меня распахнутую дверь на склад. Ощутив недобрый взгляд, я обернулся и увидел в коридоре неизвестного мутанта, и смотрел он на меня. Свет погас, я переступил порог и захлопнул дверь, повернул защелку, и в этот момент в дверь ударили.

Отступив, я натолкнулся на что-то железное, чуть не грохнулся. Вслепую прицелился в дверь, куда с ревом ломился мутант, но у него недоставало сил. «Буммм, буммм, буммм». Металл хороший, толстый. Бейся сколько влезет!

Сквозь резину противогаза донесся рев сирены, но на складе свет на зажегся, потому что здесь нет ламп. В голове крутилось полузабытое из юности: «герметик хоррор».

Я попытался включить разряженный ПДА, но он зажегся и потух. Мутант перестал биться в дверь, но выходить я не спешил, потому что он мог караулить неподалеку. Воображение рисовало коридор-кишку, по которой течет в подземелье газ, похожий на туман, корчится в агонии Кулер – парень с усохшей рукой, через него один за другим переступают люди в противогазах.