– Чуи! – скомандовал Ганн. – Держи главный вход, выжившие попытаются пробиться через него. – Напоминаю, пленных не берем! Остальные, готовим противогазы. Через десять минут после газовой атаки – штурм. Надеюсь, больше потерь не будет, иначе я очень расстроюсь.

– Он завален раскаленными углями бревен, – отчитался Соло.

– Все равно оставайся на месте.

Противогаз у меня лежал сверху в рюкзаке, я нацепил его на шею, чтобы быстро надеть при необходимости. Не верилось, что хлор всех убьет, мы просто спустимся и возьмем свое: Ганн и компания – ценные вещи, я – скальп Химика. Вспоминались фильмы, где на подходе к главной цели героя непременно ждали смертельные ловушки, потому я, пока Ганн и подоспевший Зяблик готовили баллоны, зарядил подствольник, переложил патроны к нему в подсумок, снарядил разряженные магазины, сунул в карман, прицепил к поясу две лимонки.

– Пуля, занять позицию, – распорядился Ганн. – Ты полезнее в качестве снайпера. Пригоршня и Старик, я так понял, что вы хотите штурмовать Институт, все карты вам в руки. Мы пойдем под землю, только когда убедимся, что там безопасно. Готовьтесь.

Мы с Полковником переглянулись, он приподнял угол рта и сказал:

– Прорвемся!

К Ганну подошел Винс о становился, но устоять он не мог, танцевал на месте, хватался за автомат:

– Можно с ними? – наконец не выдержал он. – Давно ние было хорошиего боя. Я могу зачахнуть!

Ганн не стал его удерживать:

– Если сдохнешь, сам виноват.

Как и Зяблик, Ганн надел противогаз и покатил синий продолговатый баллон к дыре в небольшом пригорке. Винс остановился в нескольких метрах от них, прицелился в черноту, будто бы кто-то мог оттуда вылезти.

Баллон исчез в провале, донесся искаженный, гнусавый голос Ганна:

– Быстро надень противогаз, придурок! Мы пустили газ. Радиус поражения – от ста метров до километра, что-то опустится под землю, но и оставшегося вам хватит, чтоб подохнуть.

Винс встрепенулся, принялся натягивать противогаз, но торчащие в стороны патлы ему сильно мешали. Мы с Полковником это сделали за секунду, сказался армейский опыт. Жутко мешал коммуникатор, противогазом его вдавливало в щеку, но оставаться без связи было нельзя.

– Надеваем резиновые перчатки, – распорядился Полковник. – Повязываем шарфы, чтоб минимизировать контакт отравляющего вещества с телом.

Заминка раздражала Винса, рвущегося в бой, и он ругался, но все рекомендации выполнял.

– Подождите, пока хлор распространится и подействует, – распорядился Ганн. – Винс, возьми отмычки, лом и взрывчатку на случай, если они заблокировали дверь.

Жаль, что под противогазом не было видно лица Винса, он горел, щеки его пылали, глаза сияли, мне недоставало его азарта и уверенности.

Громыхнуло так, что я едва не упал на землю. Спустя секунду дошло, что это снова собирается гроза, я запрокинул голову: на востоке набухла фиолетовая туча с лохматыми белыми краями, словно щупальцами, пытающимися ухватить солнце, на западе не было ни облачка. Стало радостно, что мы пойдем под землю, где нас не намочит, и дождь не даст хлору далеко распространиться.

Я подошел к развороченному входу в Институт, посмотрел в клубящийся белесый туман, напоминающий жидкий азот, посветил фонариком вниз, в темноту, и в самой глубине коридора, возле развороченной двери, мне привиделся человеческий силуэт. Мгновение – и никого нет. На всякий случай я прицелился перед собой и спросил у Полковника:

– Ты тоже это видел?

– Да. Думал, оптический обман. Никто не способен пережить такую атаку.

Сзади на нас напирал Винс:

– Что там за итичиеский обман? Давайте его сюда!

Из противогаза голос звучал, как из трубы. Мы с Полковником не спешили, осторожничали, Винс же свою жизнь не ценил, похоже, для него за счастье умереть в бою. Оттеснив нас, он начал спускаться по ступеням.

Грянул гром, и одновременно что-то метнулось навстречу, сминая Винса, отшвыривая Полковника. Удар в «солнышко» на миг вышиб из меня дыхание.

Когда наверху что-то взорвалось, в коридоре затрещали лампы, свет начал мигать, и мы с Иггельдом достали фонари, но пока РИТЭГ работал и свет был.

– Суки, они взорвали черный ход! На их месте я бы начал нас вытравливать, – он погладил противогаз и ускорился, я еле успевал за ним. – Знаешь, чего мне не хватает? Дверей. Чертовых дверей, которые изолировали бы нас посекционно, как космический корабль при разгерметизации.

Кот в его рюкзаке продолжал орать и метаться, но Иггельд не замечал его.

Из мыслей не уходил смертельно раненный усатый кладовщик, который даже пред ликом смерти не бросил подарки дочерям. Кулер с высохшей рукой… Послушаются ли они Иггельда и наденут противогазы?

И снова узкий коридор-кишка. Иггельд торопится, я иду следом. Да, мне хочется жить, я, черт побери, люблю жить! Но артефакт оказался для меня бесполезным, мои дни сочтены, но даже оставшиеся месяцы жизни жалко терять. Вместо того чтобы надеяться на Иггельда и его козырь, я думал о том, что изменил бы, как провел бы остаток жизни. С парашютом бы прыгнул, Пригоршня так нахваливал прыжок! И – на Филиппины, жить в шалаше, есть манго, пить кокосовый сок. Как здорово, что у меня нет якорей! Или – не здорово?

– Почему ты не спрашиваешь, куда мы идем? – бросил Иггельд на бегу.

– Люблю сюрпризы, – отшутился я, на самом деле мне было все равно. – Так куда мы идем?

– Мааао, миииаааооо, – орал в рюкзаке Сова.

– За дверь, куда ты не рискнул сунуться, – ответил Иггельд. – Ладно, не скажу, пусть будет сюрприз. Или не будет… Я женат, Химик. И моя жена жива. Правда, она слегка изменилась… – его лицо исказила гримаса боли. – И дочь тоже. Наверное, это генетическое: одни меняются, но большинство – нет.

– А не опасно возвращаться? Вдруг враг вскрыл главный вход?

– Мы бы это услышали. Пока что-то им мешает.

Все равно скоро помирать, и я решил напоследок удовлетворить любопытство:

– Что за люди за третьей дверью? Те, что в клетках.

Иггельд рассмеялся и развернулся ко мне, взял меня на прицел:

– Таки сунулся! Они работают на меня.

– Как погляжу, без особого удовольствия.

Палец на спусковом крючке дрожал, но стрелять Иггельд не стал.

– Так нужно. Откуда, ты думаешь, у меня современная техника, электроника?

– Может, правильно выдать им противогазы? Пусть живут. Налетчики не станут убивать твоих узников.

Иггельд опустил ствол, повернулся ко мне спиной и рванул к выходу из коридора, бросив на бегу:

– Хочешь, спасай их… Это бессмысленно, они все равно без меня долго не протянут. Я предпочитаю спасти себя.