Поганое настроение улучшилось только после того, как я увидел Ясмину. Она нервничала. И я вместе с ней. Думал, откажется от поездки, но вроде бы все обошлось. Да и Ляйсан на моей стороне. Такая забавная… С упоением рассказывает, как ей нравятся лошадки. Трещит почти без умолку, но этим совершенно не напрягает. Наоборот. Ее бесхитростный щебет замечательным образом убирает неловкость между мной и Ясминой.

Вижу, как девушка постепенно расслабляется. И к концу поездки мы уже вовсю болтаем.

— Сегодня мы немного потренируемся держаться на лошади, — объявляю детям, паркуя автомобиль. — А завтра, если все будет хорошо, отправимся на туристическую тропу.

Помедлив, Ясмина кивает. Мы только что поспорили насчет оплаты. Как обычно. Ясмина стремится выглядеть независимой. Радоваться бы, но меня задевает. Хочется уже сократить, так скажем, дистанцию между нами… Но приходится идти на уступки. Так что Ясмина вызвалась заказать нам всем ужин. Ладно. Пусть пока так.

Все вместе мы идем к домику хозяев.

Ясмина с Ляйсан остаются на крыльце, я оплачиваю наше время пребывания и занятия с инструктором. Через полчаса, разгрузив вещи, мы уже в конюшнях. И у каждого в руках пакетики с морковкой.

— Какая красивая! — восклицает девочка, подлетая к деннику с пони.

Рядом мгновенно материализуется конюх — милая женщина в возрасте. Кажется, тетка хозяина или сестра.

— Ее зовут Снежинка, — улыбается тепло.

— А это кто? — Адам указывает на огромную угольно-черную лошадь.

— Гранд. Они со Снежинкой друзья…

— Хочу кататься на Снежинке!

— А я на Гранде!

Закатываю глаза — ну началось, а Ясмина смеется.

— Терпи, — шепчет ласково.

И легонько касается локтя. Обычный дружеский жест, а меня как током прошибает. Тяну воздух, пытаясь вернуть самообладание, давлю из себя улыбку. Но Ясмина чутко реагирует на фальшь. В ее орехово-карих глазах мелькает растерянность. Она сбита с толку. Я тоже. Потому что прекрасно знаю все эти, мать его, симптомы.

Как пугливая пташка, готовая упорхнуть в любой момент, Ясмина слегка отодвигается. Это не кокетство, не желание набить цену, а реальная осторожность. И мне она не нравится.

— Давай выберем лошадь? — киваю на длинный ряд денников. — А то самых красивых разберут.

Ясмина чуть слышно фыркает.

— Они все одинаково красивы. Мне бы спокойную.

— Как насчет Звездочки?

— Звездочки?

— Да, здесь обязана быть такая лошадка с пятнышком на лбу.

Глупая шутка, но срабатывает. Взгляд Ясмина становится прежним — теплым и мягким, как подогретая карамель.

— Давай поищем Звездочку, — улыбается нимфа. — Все равно Ляля будет занята еще минимум час.

И мы отправляемся вдоль денников. Примерно на середине Ясмина тихонько ахает.

— Смотри! И правда — Звёздочка! — показывает на караковую лошадку с белым пятном. — Ты знал⁈

Смеюсь. Ясмина такая забавная в своем искреннем удивлении. Так бы и потискал. Но приходится завести руки за спину.

— Нет, — качаюсь с пятки на носок. — Выдумал, а тут… Давай прокатимся? — предлагаю неожиданно.

И сердце начинает биться чаще, стоит Ясмине едва заметно кивнуть.

Черт, как пацан, ей богу… Но остановиться уже не могу.

Глава 23

За окном глухая ночь. Ляйсан спит, столько впечатлений получила, что выключилась едва коснулась подушки. Даже сказка на ночь не понадобилась.

А я не могу…

Кутаясь в шаль, тихонько выдыхаю и упираюсь лбом в холодное окно, но это не помогает остудить жар, гуляющий по телу. Кожа на боках до сих пор горит… Я чувствую широкие мужские ладони, бережно державшие меня за талию.

Богдан просто помог взобраться на лошадь! Никакой пошлости, одно лишь дружеское участие, а меня будто афродизиаком накачали!

Совершенно ненормальная реакция. У нас с Мещеровым не может быть вообще ничего! Я скоро улетаю, а он… он… Пф-ф-ф!

До боли прикусываю губу.

Наверное, мне нужно ещё раз сходить в душ. Включить воду похолоднее, а ещё лучше затащить с собой какого-нибудь мужика.

В голове сразу отщелкивают воспоминания о моей супружеской жизни, и возбуждение моментально сходит на нет.

Думать об Османове мерзко. И очень страшно. Рая говорит, он ищет как одержимый. Значит, рано или поздно найдет… И если ему подвернётся под руку Богдан… О, не хочу даже думать, что будет! Мой пока ещё муж ревнив до чёртиков. Несмотря на то, что сам хламидиозный кобель.

Тошнота схватывает горло.

Ещё раз оглянувшись на Ляйсан, решаю спуститься в гостиную, попить воды.

Но выхожу из-за угла коридора, как непроизвольно делаю шаг назад.

Богдан!

Сидит в темноте за кухонной стойкой и смотрит прямо на меня.

Ноги становятся ватными, а сердце колотится так, что кажется, слышно на весь дом. Бежать глупо. Но идти вперёд… Ох, почему мне кажется, что я шагаю в клетку со львом?

— Не спится?

Бархатный рокот проносится по коже табуном мурашек. Этот голос… мед для ушей! Слушала бы и слушала.

Мысленно отвешиваю себе подзатыльник. Соберись, Ясмина! И подотри слюни.

— Да, не спится… — отвечаю почему-то шепотом.

И все-таки заставляю себя подойти ближе.

А Богдан смотрит. Я почти не вижу его, только приглушённый фонаря обрисовывает мужской силуэт и черты лица, делая их ещё резче. Но отчётливо чувствую хищный интерес, с которым Богдан следит за мной.

— Чаю? — ухмыляется, как только я устраиваюсь напротив.

— Н-нет. Просто воды.

Богдан не спорит. Встаёт и подходит к столешнице, достает стакан. А я ловлю себя на мысли, что мне нравится, как мужчина принимает мой выбор. Не пытается доказать, что было бы лучше другое, а просто берет и делает. Османов бы впихнул в меня подогретое молоко или мятный отвар.

Мысли о будущем бывшем неприятно царапают нервы. Он, как грязное пятно, отравляет собой волшебство происходящего. В стремлении избавиться от дурных воспоминаний, снова подаю голос:

— Почему ты не спишь? Поздно уже…

— Адам храпит.

Прыскаю со смеху. Богдан тоже улыбается. Ставит передо мной воду.

— А если серьезно, то у меня такое бывает. Знаешь, вроде устал до чёртиков, но вот… думаешь о всяком и не можешь остановиться.

— Вспоминаешь о жене? — ляпаю прежде, чем успеваю прикусить язык.

Ну что за дура! А Богдан все так же спокоен. Сидит передо мной, вертит в руках пустую чашку.

— Нет, Инга здесь ни при чем. Я давно остыл. Теперь мне необходимо разве что придумать, как смягчить для сына новость о ее скорой кончине.

Значит, не