ему психолога, — озвучивает мои мысли Ясмина. — Но мне кажется, он не будет слишком травмирован. Ни разу не слышала от него про маму.

Естественно! Инга бросила сына ещё совсем маленьким. У нее уже была новая любовь и вообще — уход за малышом, это совсем не так, как показывают в кино, даже при наличии круглосуточной няни. Плач ребенка бывшую раздражал, необходимость проводить с ним время — бессмысленное занятие, а уж слегка испорченная беременностью фигура — это весомый повод выплескивать раздражение на беспомощного человечка.

Но я молчу. Не хочу грузить Ясмину своими проблемами. Она и так слишком многое делает, хотя не должна, особенно учитывая начало нашего знакомства.

Мучительная вспышка стыда ждёт под ребрами. Залпом опрокидываю стакан воды, но не помогает. Вел себя, как придурок, ей богу. И мне просто повезло, что Ясмина настолько отходчивая.

А моя прекрасная собеседница тянется вперёд и легко касается моего запястья. Невинный жест, а сердце берет разгон до максимальной скорости, и волосы на загривке дыбом. И ещё кое-что…

— Богдан, — мурлычет ласково, — тебе надо отдохнуть.

О да, мне надо! И лучший отдых — с Ясминой под одеялом. Смотрю в орехово-карие омуты, а в голове щелкает: попал окончательно.

Яся нежно краснеет. Отодвигается в сторону, бормочет что-то про поздний час. А я бы до утра так просидел. Но вынужден подняться следом.

— Можно проводить тебя до комнаты? — спрашиваю, а сам нервничаю, как мальчишка.

Румянец на бархатных щечках цветет ярче прежнего.

— Д-да, конечно…

Вместе мы выходим из кухни и поднимаемся на второй этаж. Особняк давно спит, только охрана изредка попадается. И один молодой охранник смотрит уж слишком пристально. А морда такая, будто лимон съел.

Ясмина тоже нервничает. Здоровается сухо и быстро. А меня аж подкидывает.

— Пристает к тебе⁈ — рычу, нимало не заботясь, слышит ли меня этот утырок.

— Нет!

Ясмина испугано хватает меня за руку.

— Нет, не пристает! — повторяет, не давая оставить ее и подправить наглую рожу ублюдка. — Просто… Мы с ним немного не сошлись, к-хм, взглядами. Пожалуйста, не обращай внимания!

Ладно, пусть так. Не стану нервировать, тем более сегодняшний день и так безнадежно испорчен.

— Как скажешь, — беру Ясмину под руку.

Чувствую, как она вздрагивает, но не сопротивляется. В полном молчании доходим до комнаты.

— Мне пора, — шепчет, отступая ближе к двери.

А у меня опять сердце скачет. Чувствую себя мальчишкой, который уломал первую красавицу класса на свидание. И теперь вот он — тот самый момент. Нужно просто решиться. Но, черт, как это тяжело! Не оттолкнуть бы, ведь Ясмина наверняка помнит нашу первую встречу…

— Спасибо, что проводил, — шелестит в воздухе, и Яся готовится сбежать.

Но я решаюсь. В один шаг подхожу ближе и, легонько перехватив тонкую талию, прижимаю к себе и целую в румяную щеку.

— Спасибо за помощь, — шепчу ей.

А потом так же быстро отступаю. Любуюсь растерянным личиком, но больше этого радует отсутствие злости на мою вольность. Ясмина по-детски прижимает ладонь к щеке, что-то бормочет и просто сбегает в комнату.

Ладно.

Ей надо все это переварить. И мне тоже. Пообщаемся утром.

Глава 25

Лежу на кровати и таращусь в потолок. Вот уж день рождения так день рождения! Прижимаю руку к щеке. Кажется, я до сих пор чувствую прикосновение сухих и таких ласковых губ. От этого в животе просыпаются бабочки. Хочется закрыть глаза и отдаться на волю сладких фантазий, но рядом сопит Ляйсан.

А я мучаюсь от выжигающего до нутра желания.

Стараюсь вспомнить, что с Мещеровым у нас вообще-то изначально было все очень плохо. Прокручиваю в голове его подколки, брюзжание и придирки. Но не помогает. Рациональная часть меня тихонько напоминает, что Богдан мог вести себя гораздо хуже. Тем более потом… О-о-о! Нужно было выгнать его, еще когда он пришел навестить Ляйсан. Или хотя бы не подпускать близко. И уж тем более не принимать приглашения на совместный отдых!

Нет же, решила, что все это ничего не значит.

А теперь вот вспоминаю откровенно-раздевающий взгляд. Но мне он понравился! Ведь так хочется чувствовать себя желанной женщиной, ради которой горы готовы свернуть. И в то же время страшно… Османов тоже так смотрел. Или нет?

Пытаюсь сравнивать, но быстро оставляю эту затею.

Даже воспоминания об Османове неприятны. Уверена, что если бы не требования отца и правила, Османов завалил бы меня на первом же свидании. Он никогда не отличался терпением. И в постели всегда подстраивал меня по свои желания. По спине крадется холодок. Теперь ясно, что мне просто повезло с темпераментом. Я приняла правила чужой игры и считала это нормальным Женщина должна ублажать мужчину, даже если иногда ей не хочется.

Богдан не такой.

Он не торопится. Осторожно прощупывает почву, кружит рядом… Сначала разговоры, потом прикосновения, теперь милый поцелуй в щеку… А потом?

Прикусив ноющие губы, переворачиваюсь на живот.

Спи, Ясмина! Сколько можно⁈ Ты вообще-то уезжать собираешься! Но однажды приятная, теперь эта мысль радует гораздо меньше. И к Адаму я привязалась. Такой замечательный мальчик… Я бы смогла полюбить его как собственного сына.

Не выдержав, все-таки встаю и подхожу к окну.

Вглядываюсь в звездное небо. Пытаюсь выдохнуть и начать мыслить здраво, но не получается. Проклятье! Лучше бы Мещеров и дальше вел себя как мудак…

Между деревьями сверкают фары. Наверное, Петр Владимирович приехал. И верно, в ворота въезжает хорошо знакомый автомобиль. Рядом тут же материализуется охрана, а потом и Богдан.

Узнаю его даже в сумраке… Несмотря на холодную погоду, одет в простую светлую футболку и темные штаны. Но даже в домашнем он выглядит великолепно. Беззастенчиво любуюсь мощной фигурой и выверенными движениями. Никакой суеты. Все четко, собранно и… завораживающе.

Будто почувствовав, Богдан резко поворачивает голову и смотрит прямо на меня. Отшатываюсь.

Сердце опять колотится где-то под горлом, щеки печет, а голова кругом. О Аллах! Это нехорошо. И я совсем не знаю, что с этим делать.

Все-таки ложусь в постель. Засыпаю только под утро и то из-за усталости. Но, кажется, едва смежила веки — как снова вставать. И в этот раз не из-за будильника — кто-то барабанит в дверь.

— Яся! — звучит приглушенно. — Ты спишь еще? Открой!

Еле-еле разлепляю глаза и заставляю себя сесть. Ляйсан недовольно возится, на часах шесть тридцать.

А стук не думает прекращаться.

—