— Все так плохо?

— Да. Опухоль в мозге, неоперабельная. Лечение смогло лишь отсрочить неизбежное. Но вряд ли Инга это понимает. Из-за болезни ее поведение изменилось в гораздо худшую сторону, а восприятие реальности пострадало. Держат на таблетках, чтобы не буянила.

— Соболезную.

— Не стоит. Наш брак был ошибкой, вернее… — морщится, — капризом избалованной мажорки, которой каким-то хреном приглянулся владелец скромного СТО. Наверное, потому что была впервые послана при знакомстве.

— Ты⁈ Ой, прости… Я…

Но Богдан снова улыбается.

— Все в порядке. Мне кажется, это честно — рассказать о своем прошлом, раз уж я знаю твое.

— Мог бы этого не делать.

— Но хочу. Если, конечно, тебе это вообще интересно.

— Интересно, — признаю смущённо. — Знаешь, это женское любопытно — коварная вещь.

Богдан хохочет.

— Любопытство — это нормально. А вот желание играть в игрушки, заменяя кукол людьми — страшно…

О да, с этим я могу согласиться!

— … Но я сам дурак, — продолжает Богдан, — повелся на красивую обёртку. А когда понял… Инга уже забеременела и умело этим шантажировала. Мы поженились, даже пытались корчить из себя семью… Отвратно получалось. Но я все равно рад, что у меня есть сын.

— Понимаю… Ляйсан — мое солнышко. Наверное, мне бы не хватило сил противостоять мужу без нее. Знаешь, как представлю, что ее выдадут за такого же урода…

Нервно передергиваю плечами, а Богдан тянется вперед и накрывает мою ладонь своей.

— Ты молодец, что сбежала. Я, конечно, тот еще хренов джентльмен, но от таких, как Османов, лучше держаться подальше.

— Д-да… Ты прав.

Стараюсь говорить ровно, но голос все равно срывается. Кажется, я понимаю его бывшую жену — Богдан чертовски притягательный мужчина. Вот и сейчас его жест вроде бы абсолютно не пошлый, но нервы дрожат от напряжения.

Богдан чувствует это, но не пытается обернуть в свою пользу, как сделал бы Османов, а деликатно отстраняется.

— В любом случае я уверен, что все будет хорошо.

— Спасибо…

Мой ответ больше похож на вздох.

— И ты можешь всегда обратиться ко мне, если возникнут проблемы.

— Я скоро должна уехать… Так что, надеюсь… — голос подводит, и я снова замолкаю, досадуя на свое косноязычие.

Какая же дурочка, честное слово! Но Богдан тактичен:

— Все равно. Помощь может понадобиться по самым разным вопросам и лишней не бывает.

— А вдруг я свяжусь с плохой компанией?

И от мягкого мужского смеха чуть не стекаю со стула. Настолько кружит голову.

— Извини, представил тебя с пушкой в одной руке и пачкой наличности в другой…

Хихикаю. А Богдан неожиданно серьезно добавляет:

— … Нет, Ясмина, ты слишком хорошая девочка. А я — идиот, решивший, что передо мной голодная до бабла хищница. Прости.

И снова касается моей руки. Мягко, почти невесомо.

— Все в порядке, — шепчу, с трудом заставляла себя реагировать спокойно.

Это просто дружеский жест. Мы сидим близко, Богдан не пытается сделать нечто предосудительное, например, поцеловать.

Но каждое его касание — как прыжок с огромной высоты. Все внутри замирает и дрожит.

И воздух почему-то такой густой, а мужской взгляд пробирает до нутра. Может, это всего лишь игра теней? И мне просто кажется это мягкое и в то же время горячее желание в его взгляде? Или нет…

— Ясмина… — хрипло тянет Богдан, но нас перебивает шорох.

Очарование момента схлопывается, как мыльный пузырь. Дёргаюсь в сторону, и Богдан отпускает.

— Кто решил присоединиться к нашему ночному чаепитию? — произносит насмешливо.

И в его голосе нет ни капли злости. В отличие от Османова, Богдан не топает ногами и не орет что-то в стиле «кто посмел?». Тем более это всего лишь Адам.

Мальчик как ни в чем не бывало идёт к столу и забирается на табурет рядом с отцом. Жмется к нему, как доверчивый котенок.

— А почему вы здесь в темноте сидите? — зевает сладко.

Богдан обнимает сына за плечи, и вид этой парочки просто не может не вызывать улыбку.

— Мы с Ясей строим коварные планы, как бы съесть больше мороженого.

Адам фыркает:

— Ты не любишь мороженое.

— Яся любит.

— Для нее не жалко. И Лялю надо позвать… — снова зевает.

Богдан хохочет, я тоже смеюсь.

— Спасибо, Адам. Мороженое я люблю, но на самом деле хотела просто воды. А потом мы с твоим папой просто заболтались.

— А-а-а… Но все равно, так поздно сидеть нельзя. Ты мне сам говорил, — трется щекой о плечо Богдана.

— И правда. Значит, пора спать. Пойдем-ка…

Помогает сыну слезть. Я соскакиваю сама, и мы вместе отправляемся по комнатам.

— Спокойно ночи, Яся, — ласково прощается у развилки коридора.

— Спокойной…

Но, кажется, сегодня я уже не усну. И вроде бы ничего такого особенного не случилось, а меня аж подкидывает. В груди тихонько зреет очень знакомое, но такое лишнее сейчас чувство. И оно пугает.

Глава 24

Богдан

Нервно покручиваю в пальцах любимую ручку. Подарок Адама… Было безумно приятно его получить. И очень к месту — письменные принадлежности мне нужны всегда.

В общем, полезный подарок. И сейчас я очень надеюсь придумать нечто похожее для Ясмины. Скоро у нее день рождения, и уже неделю я ломаю голову, какой ей сделать презент. Клянусь, так не заморачивайся с подарками для девушки вообще никогда!

Даже с Ингой все было иначе.

Запускаю пальцы в волосы и стягиваю до боли. Господи, какой я идиот! Совсем разучился в романтику. Дверь тихонько приоткрывается, и в мой кабинет заходит Анна Ивановна — мой бухгалтер.

— Что ж вы, господин Мещеров, моих девочек пугаете? — кривит напомаженные губы. — Олюшка валерьянку пьет после вашей отповеди.

— Передай Олюшке, чтобы в следующий раз она мне отчёты на стол положила, а не свое декольте.

Взял, блин, племянницу одного из наших мастеров. Для практики девчонке надо. А эта пигалица решила поиграть в роковую красотку.

Алла Ивановна хмыкает:

— Так понравились вы девке, чего сразу рычать?

— Потому что на работе работают, а не к ширинке директора лезут.

— Эх, рассказали бы вы это моему прежнему начальнику. Вот где кобелина был, чтоб у него конец отсох…

И Анна Ивановна добавляет пару непечатных ругательств. А потом смотрит на мой исчёрканный вдоль и поперек