— Доставлено утром на ваше имя, мадемуазель. — Мистер Филдс протянул мне запечатанный конверт и поспешно откланялся.

От кого может быть это послание? Вариантов, в общем-то, немного… Надежда, что его прислал лорд Ангэлер, ласковым теплом согревала пальцы, державшие письмо.

Виктория, рассказывавшая о своем недавнем походе в оперу, прекратила щебетать и вместе с Катриной с любопытством уставилась на безымянный конверт.

— Откроешь? — нетерпеливо поинтересовалась Кати.

В приятном предвкушении я закусила губу и вскрыла письмо. Плотная двойная карточка выскользнула мне на ладонь. Строгая черная виньетка на белом фоне, красивые ровные буквы. Фамилию Ангэлер в рукописном тексте мой взгляд выхватил сразу, а вот контекст от меня ускользал, не желал укладываться в голове. Я снова и снова перечитывала короткий официальный текст, не в силах поверить в случившееся…

— Ну что там? — Вита игриво тронула меня за руку. — Похоже на приглашение.

Карточка выпала из моих разом одеревеневших пальцев. Спохватившись, я

неловко подняла печальное послание.

— Это от лорда-попечителя? — уточнила догадливая Катрина.

Я кивнула. Комок в горле встал так плотно, что не получалось выдавить ни звука.

— Он тебя куда-то приглашает?

Снова кивок.

— Элечка, что не так? На тебе лица нет! — Звонкий голосок Виктории звучал озабоченно.

— Что случилось? — Катрина взяла меня за плечи и заглянула в лицо, не позволив отвести взгляд.

— Леди Цицерия умерла, — непослушными губами прошептала я. — Лорд Ангэлер пригласил меня на похороны. — Дрожащими пальцами протянула подруге траурную визитку, будто она могла прочитать там что-то иное и убедить меня, что всё не так плохо.

— Как печально, — вздохнула Вита, сочувственно обняв меня, — совсем нерадостный повод для встречи…

— Похороны через два дня, — Кати пробежала глазами по скупым строчкам послания. — Думаю, от школы тоже кто-то будет в знак уважения семье основателей.

В столовую мы вошли последними. От скорбных новостей аппетит у меня пропал напрочь, и никакие умопомрачительные ароматы жаркого и запеченных овощей не смогли его вернуть. Кусок в горло не лез.

— Должно быть, пожилая леди болела перед смертью, — робко предположила Катрина.

Я отрицательно качнула головой, вяло ковыряясь в тарелке:

— Она ни разу не жаловалась на плохое самочувствие и была бодрой, когда мы прощались.

— Сейчас попробуем узнать подробности. — Виктория подхватила тарелку и направилась к буфету в углу, возле которого периодически суетились работники кухни.

Она почти подкралась к худой девушке, сортировавшей грязную посуду по подносам, и что-то ей сказала. Та робко улыбнулась в ответ. Я отстраненно наблюдала, как между девушками завязалась беседа, во время которой Вита округляла глаза и горестно качала головой.

— Ивона работает у нас посудомойкой и приходится родней кухарки Ангэлеров, — пояснила Виктория, вернувшись за стол. — Говорит, пожилая леди вчера упала с лестницы… Кошмар какой-то…

От этих слов мне окончательно поплохело. В голове словно с десяток маленьких молоточков застучало, высекая болезненные искры и подстегивая пульс. Столовые приборы неприятно звякнули о край тарелки.

— Это случилось ночью? — просипела я, не узнавая собственный голос.

— Не знаю, — пожала плечами Вита, — Ивона не в курсе деталей трагедии.

Наверняка, ночью… Леди Цицерия опять ходила во сне, и никого не оказалось

рядом, чтобы подстраховать ее… А всё потому, что я так и не рассказала никому о том ночном происшествии. Острое, жгучее чувство вины затопило сознание.

— Это я виновата, — выдавила еле слышно и закрыла лицо руками, чувствуя, что вот-вот позорно разрыдаюсь на глазах у всех.

— Не говори глупостей, — шикнула на меня Катрина и, схватив за локоть, настойчиво потащила прочь из столовой. — Пойдем-ка на свежий воздух!

Мы присели на скамейку под раскидистым кустом сирени, и я сбивчиво пересказала девочкам события той ночи, как пошла за помощью, как несколько раз потом порывалась сообщить лорду Арланду или Ларсу о случившемся и всякий раз забывала, отвлекаясь на что-то…

— Как я пойду на похороны после такого? Как буду смотреть в глаза лорду Ангэлеру?!

— Ну, не пойти ты тоже не можешь, — осторожно заметила Виктория. — Это будет прямым оскорблением…

— А, по-моему, ты напрасно на себя наговариваешь, — твердо заявила Кати. — Ты жила в доме Ангэлеров только две недели и успела увидеть бродящую во сне старушку. Наверняка, ее ближайшие родственники, живущие с ней годами, знали об этих ее особенностях. Так что не делай себя без вины виноватой.

— Я уже неоднократно успокаивала свою совесть этими доводами, но… Если они знали, то как допустили подобное?..

Отвлекшись от собственных переживаний, я на секунду представила, каково сейчас должно быть Арланду. Одному, в пустом доме, без поддержки родных… Как чувство вины безжалостно терзает его, как он корит себя из-за случившегося! Ведь он всегда так трепетно и заботливо относился к прабабушке… Ну почему, почему я промолчала? Как просто было снять этот груз со своей совести и как глупо, что я этого не сделала! Разумеется, если я не скажу, то он никогда и не узнает, чему была свидетельницей одна безответственная девица. Но я-то знаю! И это молчание навсегда останется между нами… Но ведь это так неправильно — начинать отношения с недомолвок… Конечно, напрямую лорд Арланд не предлагал мне стать его невестой, но как иначе интерпретировать его обещание быть всегда рядом?.. А между любящими сердцами не должно быть никаких секретов.

Через два дня неприметный кэб снова увозил меня из школы в особняк на Лустгартен. Небо над Мальбургом было затянуто облаками, грозясь в любой момент пролиться дождем, словно сам город грустил, провожая леди Цицерию. Воздух пах влагой и цветущей акацией. Я зябко куталась в черную шаль, которую мне одолжила Виктория в дополнение к строгому темному платью, и гадала, как провожают в последний путь некромонгов.

Возможно ли, что прощание проходит в доме усопшей? Ведь меня было велено доставить именно туда… А еще я набиралась храбрости, чтобы поговорить с лордом Арландом и признаться в увиденном той ночью. Что ж, если после моей откровенности он окатит меня презрением, то это будет заслуженно.

В доме Ангэлеров было привычно тихо и пустынно. Но теперь в этом безмолвии звучали тоскливые, тянущие душу ноты. Открывший мне дверь лакей выглядел бледным и встревоженным, Ларса и прочих слуг не было видно. Мне предложили пройти в гостиную, но не успела я дойти до дверей, как через них навстречу вышел лорд Арланд, одетый в элегантный черный костюм.

Я жадно всматривалась в его лицо. Безупречно выбрит, темные волосы небрежно откинуты назад, взгляд нечитаемый. Лишь залегшие под глазами тени и скорбно опущенные уголки губ выдавали природу постигшего семью несчастья.