— Я бы всё отдал за это небо, если бы с ним в комплекте шло и яркое солнце, — честно ответила я.

Эльфийка подозрительно и одновременно оценивающе посмотрела на меня. Взгляд я не оценила. Он показался мне не к месту странным. Да и вообще Амилирр вела себя слишком напряжённо с самого момента выезда за ворота. Как будто готовилась каждую секунду к нападению.

— Значит, ответ нет, — она ехидно изогнула бровь.

— Нет. Но небо волшебное, — я мечтательно вздохнула, задирая голову к небесам.

Мы проехали половину пути, моя шея затекла, теперь мышцы противно тянуло, шейные позвонки ныли, а голова побаливала от длительное время пережатого кровотока.

От прогулки я получала максимальное, ни с чем не сравнимое удовольствие. Мне даже не особо мешало общество эскорта и принцессы. Когда ещё в своей жизни увижу такую красоту.

Песок в метре от нас зашевелился, вздыбился. Амилирр выронила из рукава метательный нож. Видимо, такой атаки она не ждала. Я обернулась к стражам, но увидела только сверкающие пятки их каррадов.

Как это понять?! — прорычал Эсадар.

Я с сомнением посмотрела на выкопавшуюся из песка двухметровую светло-бежевую сороконожку с мощными жвалами, короткими усиками, глубоко посажеными чёрными глазками, непробиваемым хитиновым панцирем и раздвоённым жалом на хвосте.

Монстр обрадовался нам. Видимо, лежал он в песке давно, а там холодно, одиноко и голодно, поэтому мы вполне могли бы согреть его изнутри, пока будем перевариваться.

Амилирр реабилитировалась, выхватив короткий тонкий меч-иглу. Я с собой оружие не взяла, поэтому попросту перегнулась в седле и вытащила кинжал из ножен на поясе принцессы.

— Куда бить?!

— В живот или в глаза! — эльфийка скатилась из седла.

Я спрыгнула с Кюхена, приказывая ему держаться у каменной стены города. Подлезла под брюхо каррада, спасаясь от вёрткого хитинового врага. Схватила нож, обронённый принцессой, и метнула его наугад. Сталь звякнула о панцирь, тускло блеснула и исчезла. Амилирр закатила глаза, показывая, что думает о моей меткости. Она отмахнулась от сороконожки мечом и сделала выпад, целясь ей в брюхо.

Откопавшейся твари этот приём не пришёлся по вкусу, она извернулась, пуская в ход жала на хвосте.

Не лезь, Влада!

Но я уже подскочила ближе, отвлекая внимание сороконожки на себя. Амилирр отбивалась от жал, ожидая момента для решающей атаки. Мы дразнили монстра, пока он не стал кидаться вслепую. Я улучила момент и ринулась вперёд, всаживая кинжал по рукоять в мягкий глаз, за что получила жалом неглубокую царапину на руке.

Оставив агонизирующую сороконожку, я накинулась на принцессу:

— Это что было? Ваши стражи хоть сражаться умеют?! Зачем они, такие вообще нужны, или всех путных, кто сумел правильно взять меч в руки отправили воевать?!

Под конец фразы я орала на испуганно пятящуюся девушку, у которой подозрительно дрожали губы.

— Н-нет. Они следили, чтобы вы не… Не… — она всхлипнула.

— Что «не»? — рявкнула, встряхнув её за плечи.

— Не… Вели себя прилично, — прошептала Амилирр.

Вот как! Чтобы я руки не распускала!

— Да кому ты вообще нужна, — процедила сквозь зубы, всплеснув руками. Она заплакала, а мне было всё равно. Мы рисковали жизнью! Ради чего? Неужели нельзя было взять пару патрульных, а не нянек?

Она открыла рот, но я подняла раскрытую ладонь:

— Ничего не хочу слышать.

Подлетела к Кюхену, вспрыгнула в седло и направила его в пустыню. Я кипела от злости, поэтому не думала ни о возможной опасности, ни о холоде. Лишь бы оказаться подальше от принцессы и Хаоры. Охорсис успокаивающе похрюкивал и тихонько ворчал, вспоминая безалаберную принцессу. Когда я ощутила наконец холод, мы уехали достаточно далеко.

Песчаные барханы плавно перешли в каменистые ущелья. В одном из них мы с Кюхеном нашли навес, некогда бывший пещерой. Ветер здесь дул умеренно, я даже смогла развести костёр, чтобы немного согреться. Попона под седлом Кюхена послужила мне отличным тёплым пледом, в который я с удовольствием завернулась, откинувшись на бок охорсиса и наблюдая за звёздами сквозь узкую трещину потолка, их загадочное мерцание расслабляло, и я не поняла, как уснула.

* * *

— …дар! — уши заложены, словно туда напихали ваты. — …ишь? — над головой раздаётся далёкий голос. — …аза! — он смутно знаком, но просыпаться совсем не хочется.

Я морщусь, поворачиваю голову, утыкаясь носом в чужую шею. Лежать в кольце рук так удобно… Хотелось бы провести вечность вот так, только без назойливого зова. Сон возвращается легко, я ёрзаю, устраиваюсь удобнее. Меня сжимают крепче, ладони, лаская, скользят вдоль спины. Мысли окатывают меня ледяной водой: руки мужские и я голая! Резко открываю глаза, приподнимаюсь на локте, отгоняя прилипчивую паутину сна. Вокруг абсолютная темнота, но в ней я прекрасно вижу обнимающего меня Эсадара.

Он хмурится, но глаз не открывает, лишь мягко надавливает на плечо:

— Влада, ну что ты подскочила. Спи.

— Что?! — на возглас он не реагирует, снова засыпая. Мы где?

— Он не дышит! — срывающийся шёпот принцессы.

Амилирр! Точно! Я же пошла в пустыню и уснула в пещере. Но что было до этого? Почему их голоса так далеко? В пустынях не было так темно. И засыпала я на земле, а не на… На чём, кстати?

Провела пальцами по мягкому мраку, но рука не встретила опоры. Ничего не понимаю. Где мы оказались? Что происходит, и почему нас не видят?

— Эсадар, мать твою! Не смей умирать! — тьма вздрогнула.

Монрэмир?! Почему он спасает меня? А почему не должен? Ничего не помню, будто только что родилась. Что значит: не умирай?

Посмотрела на Эсадара. Положила ладонь напротив его сердца. Не бьётся. В голове как будто щелкнули выключателем. Я всё вспомнила! Меня поцарапала сороконожка, я сбежала, а Монрэмир предатель!

— Эсадар, — нерешительно погладила эльфа по плечу, — вставай.

Он продолжил спать. Причём я была уверенна, что он именно спит, а не…

— Дар, — я потрясла его сильнее, — открой глаза.

Отсутствие реакции с его стороны разозлило и одновременно испугало до дрожи. Его надо разбудить, иначе мы умрём в буквальном смысле. Оглядела пространство, но не нашла ничего, что могло бы помочь.

— Проснись!!! — я наклонилась, заорала ему в ухо и ударила по щеке.

Неестественно-голубые глаза распахнулись, принц резко сел, проходя сквозь моё тело, ставшее вдруг эфемерным.

* * *

Я открыла слипшиеся веки и чуть не выпала обратно в сон, увидев в десяти сантиметрах лицо Монрэмира. Губы слиплись, противно потрескались. Неимоверно хотелось пить, но попросить подать мне воды я бы не смогла. Ужасная слабость сковывала тело. Будто все силы разом выкачали.

— Живой, — едва слышно шепнула Амилирр, шмыгая распухшим,