– Что ты мне принес? – страшным голосом проорала брюнетка Крекену в перерывах между своими.... хм…. звукоиспусканиями.

Не дождавшись ответа, она вскочила, вскинула руки и принялась кричать нечто непонятное и труднопроизносимое:

– Харлэ барлэ сфальте морсбионр лоовотмат лыотщдш жбдльдль! Лолааао о-о-о-о выцславм тондэ шпидролдусла! Орунее жвакли му-у-улотмм! О-о-о о-о-о о… Пук!

– Ого, какая магия в ход пошла, – присвистнул Гэри.

– При помощи древнего и очень сложного заклятья она пытается стереть присутствующим память, – вежливо пояснил Коди. – Причем сразу всем, одновременно.

От пальцев дэ Ноче заструились тонкие нити бледно-голубого сияния, паутиной раскинувшиеся над потолком. Сеть стремительно опускалась на студентов гостиной. Кто-то хотел выбежать, но она не пустила.

Но в следующее мгновение случилось нечто страшное и эпическое одновременно. Пушок, который все это время сидел на плече у Амаранты внезапно стал раздуваться, как мохнатый шар. Паук дулся, дулся и дулся, как вдруг издал звук, многократно превзошедший всё, что было до этого. Сила данного действия запустила раздувшегося паука под потолок, и на этой тяге он полетел над нашими головами, как шарик, который надули, а потом выпустили из него воздух.

После того, как он пробил голубую сеть в трех местах, сияющая паутина распалась. А принявший свой обычный размер Пушок с финальным пуком хлопнулся прямо Крекену на лицо, точнее, на нос… И уже, видимо, по привычке сжал жвала.

Ну, как говорится, Бог любит троицу, не так ли?

Со злобным лицом Амаранта схватила своего питомца с лица верещащего Крекена и, взметнув юбками, побежала из гостиной. На прощанье оба – и дэ Ноче и Пушок огласили гостиную мощной серией неприличных звуков.

Враг был не просто повержен. Уничтожен.

О да, эликсир гороховый – это сила!

Профессор Голиндуха Фер возвышалась за своим преподавательским столом монолитная, как каменная глыба. Это была полноватая невысокая женщина с тяжёлыми веками, пухлыми губами, как будто смазанными кровью и вечным пучком волос, напоминающим скрученную проволоку.

– Тишина! Тишина в аудитории! – громовым голосом рявкнула она. – Учащиеся Академии Хозяйственной Магии! А сейчас прослушайте важное объявление по поводу итогового зачета, который должен был состояться в следующую пятницу…

– Его не будет? – на всю аудиторию радостно выпалил Мавсим.

– Что за глупости? – выщипанные брови Голиндухи поползли вверх. – Приметы – это важнейший профильный предмет, что значит – не будет зачета? Зачет как раз-таки будет, и состоится не в пятницу, а прямо сейчас!

Со всех сторон загалдели возмущенные студенты.

– Профессор, но мы не можем так внезапно… без подготовки… – выразила общее мнение староста Чунья Бар-Саба.

– Я считаю, что студент либо прилежно занимался весь семестр, разбирается в моем предмете и знает все приметы, либо нет. И какие-то три дня погоды не сделают, – свысока ответила Голиндуха, поправляя свой проволочный пучок. – Пожалуй, с вас, госпожа Бар-Саба, и начнем, как со старосты. Выходите-ка сюда и поведайте нам о приметах, связанных с едой.

Ну, Чунья Бар-Саба, на то и отличница, что очень хорошо и уверенно отвечала. Голиндуха же в это время листала ее дневник примет, весь исписанный убористым почерком. Если добавить к этому то, что Чунья не пропустила ни одного занятия, то она с легкостью получила от Голиндухи зачет.

Следом за старостой профессорша стала вызывать и остальных студентов. Все отвечали на удивление прилично. Мавсиму, который успел выучить только один раздел – приметы о животных, сказочно повезло. Как раз он и попался. Довольный крепыш отбарабанил свой текст и получил зачет. А Милавицу Ферша даже похвалила за яркие и красочные рисунки в дневнике примет.

Настала моя очередь. Особых надежд на похвалу Голиндухи я не питала, и все же надеялась, что проблемы не будет. Свой дневничок примет я, по наущению Гэри и Коди, переделала и даже пару раз открыла учебник. Уж на зачет-то наскребу.

Или не наскребу…

– А, наша звездная иномирная студентка, Феврония Астахова, – поджала губы Голиндуха. – Которая не утруждает себя посещением моих занятий. Так-с, посмотрим по журналу, сколько у вас прогулов? Ого, аж четыре! Как говорится, три раза прости – а в четвертый прихворости. Итак, Астахова, вы у нас будете рассказывать о свадебных приметах.

Я открыла было рот, чтобы напомнить Голиндухе про студентов с семью и даже десятью пропусками, которые только что получили зачет, но промолчала. Свадебные приметы считались сложным разделом, но я так не считала.

– Нельзя жениться в мае – всю жизнь маяться будешь. Жених не должен видеть невесту в свадебном платье до свадьбы. Платье не должно быть коротким – иначе и брак будет коротким. На подол нужно обязательно прикрепить булавку – от сглаза. Нельзя давать никому примерять обручальные кольца. Если на бракосочетании кольцо упало – это предвестие неприятностей. Дождь на свадьбу – хорошая примета.

Я даже сама удивилась, сколько всего мне удалось припомнить. Пожалуй, я отвечала дольше всех. Вот только лицо Голиндухи все больше и больше мрачнело, словно я говорила что-то совсем не то.

– Что вы тут рассказываете, Астахова? Я таких примет не знаю! Похоже, что это приметы из вашего мира. А вы сейчас в каком мире находитесь?

– Я сравнивала приметы из своего и из этого мира, профессор Фер, они не очень сильно отличаются, – бесстрашно сказала я. – А если вы чего-то не знаете, не значит, что этого нет.

– Что-о-о-о? – задохнулась от возмущения профессорша. – Да как ты смеешь, пигалица? Я преподаю приметы уже без малого сорок лет и я не потерплю такого отношения к моему предмету! Я знаю все, все абсолютно без исключения приметы, нет ни единой, которую бы я не знала! Так вот, таких, которые назвали вы, в нашем мире не существу…

– Профессор Фер, а у нас в деревне и вправду есть поверье про дождь, – простодушно вставил Мавсим. – Иные его специально с помощью магии призывают, ну, чтобы примета сбылась…

– А у нас про булавку!

– А у нас про кольца!

– Это недопустимо! – багровая, как вареный рак, взревела Голиндуха и швырнула в меня моим же дневником примет. – Как вы смеете оспаривать слова преподавателя, Астахова? Вместо того, чтобы продемонстрировать кротость, смирение и прилежание, вы смеете спорить? Полагаете, раз вы иномирянка, ради которой в академию явится сам король, вам все сойдет с рук? Можно наплевательски относиться к занятиям, прогуливать, без уважения разговаривать с учителями? Выделываться будете в кабинете ректора! И не смейте приходить ко мне на пересдачу без его письменного разрешения вам продолжать учебу!

И она указала обвиняющим перстом на дверь. Под всеобщими взглядами я молча собрала свои вещи, сунула учебник и дневник в холщовую сумку, перекинула ремень через плечо и вышла из кабинета.