порождением кошмара, я был НИСом, если использовать терминологию этого мира. Это меня засёк детектор во время проверки. Можно даже подумать, что это я был повинен во всех бедах девушки, — а можно подумать немного больше, и становилось очевидно, что не я проделал ту воронку, через которую проник в её сознание. Она уже была здесь. Это была открытая дверь, через которую мог заявиться кто угодно. Девушка УЖЕ была подвержена влиянию НИС. Кто знает, возможно, если бы не я, но кто-то другой овладел её телом, кто-нибудь с меньшим уровнем «контроля» — опять же, вспоминая детектор — её тогда ждал бы тот же чёрный пакет, в котором унесли Маю.

Причём перспектива этого пакета никуда не делась. Он всё ещё маячил на горизонте — если я исчезну, и они решат провести ещё один плановый тест.

Может показаться, что я пытаюсь оправдать своё решение и дальше использовать тело девушки несмотря на свою заявленную добродетель… Это не так. Глупость. У меня не было причин за него держаться — раньше не было. Теперь… Теперь я наоборот становился заложником обстоятельств. Мне нужно было находиться внутри Ямато, по крайней мере иногда, иначе всё могло обернуться самым неприятным образом.

Даже сама обязанность Стража, на которую я её подписал, обещала быть непростой, и вряд ли Ямато справится с ней самостоятельно…

Я цокнул языком. Сейчас будет небольшое признание:

Я не очень люблю брать ответственность за свои поступки. Вольная душа, все дела. В последний раз… Впрочем, не будем об этом. Но когда я этого не делаю, совесть разъедает мою душу, как кислота. Вот почему моё настроение испортилось, когда я прочитал записку Ямато. Даже мой фирменный весёлый цинизм улетучился, аки древесный лепесток при первом дуновении зимы. Даже образы, которые я использую, стали бледными и заезженными.

Приятно давать деньги на благотворительность в своём темпе — не приятно платить алименты. С Таней было то же самое. Поэтому у меня попервой была кислая мина, когда она заявилась ко мне домой без спроса… Ладно. Хватит уже об этом.

Я почесал свои розовые волосы острым ноготком и задумчиво посмотрел на ручку. Взял её. Стал писать. Если мы действительно застряли здесь надолго, мне нужно было по крайней мере представиться Ямато.

Сперва я хотел рассказать правду. Назваться НИСом, заявить, что не желаю ей вреда, что всё будет хорошо, если мы будем сотрудничать, и так далее… Затем я подумал, что писать такое было слишком опасно. Мало того, что сама Ямато наверняка разнервничается, а может и вообще упадёт в обморок после такого признания, — опять же, раз она помнила тот день, пускай и как обычный сон, она помнила судьбу Маи, — ещё её дневник мог прочитать кто-нибудь другой. Если местное правительство не чуралось расстреливать школьниц, не было ни одной причины думать, что оно уважало тайну личной корреспонденции. Не удивлюсь, если за Ямато прямо сейчас ведётся кропотливая слежка.

Поэтому давайте лучше сделаем так:

«Привет, Ямато. У тебя, наверное, много вопросов… Так, стоп. Подожди. Сделай глубокий вдох, успокойся и читай внимательно. Можешь даже по слогам. Сперва, позволь представиться. Я — это ты… Почти. Да, ты всё правильно понимаешь. У тебя — раздвоение личности. Прямо как в том фильме. Ты так волновалась за свой первый день в новой школе, что появилась я — твой защитный механизм. Можешь называть меня Надесико — будем знакомы.

Я не желаю тебе вреда. Знаешь, мне самой немного неловко делить с тобою тело. Но выбора нет. Ты сама в этом вина. Я — это твоё второе Я. Раньше я просто наблюдала за тобой из подсознания, но потом ты так разнервничалась, что Сама, невольно, вытолкала меня наружу. Ну… Будем знакомы. Надеюсь на твоё понимание. И не думай обращаться к психиатру. Они все мошенники, ясно?.. Не волнуйся, я не буду узурпировать твою жизнь. Я вообще не могу появиться, если ты этого сама не захочешь, подсознательно. Моя роль — заниматься грязной работой. Как-то так.

Кстати, купи шорты».

— Шор-ты, — прошептал я, кропотливо копируя написание иероглифа из словарика.

Готово.

Немножко деревянно получилось — ну и пусть. В таких делах важнее всего была ясность. Я внимательно перечитал своё письмо, убедился, что написано оно правильно, пускай, местами, и потерялся верный падеж, — ничего не поделаешь, я составлял его как убийца составляет своё послание, вырезая даже не буквы, — с буквами проще, — но иероглифы из газет, — и уже было закрыл дневник, когда на глаза мне попался квадратик сверху. В нём — цифра, дата и день недели.

Понедельник.

Сегодня был понедельник.

Меня это обескуражило.

Как понедельник?

Ещё вчера, когда я оставлял Ямато, точно была пятница. Может, она так волновалась, заполняя дневник, что случайно перемахнула через страницу?.. Я проверил календарик с белыми облачками неподалёку — тоже понедельник. Потом задумался и присел на кровать.

Кстати… прежде я не обращал на это внимания, но очень может быть, что время между моим миром и всеми прочими протекало по-разному. До сих пор я был уверен в обратном и ничего не замечал, — теперь же, когда передо мной замаячила вероятность подобного, сразу, как по волшебству, я вспомнил множество свидетельств данной разницы «часовых поясов». Даже лень перечислять. Теперь мне казалось немного странным, что я не понял этого раньше.

Ну ладно… Значит, прошло два дня, хорошо. Один за два, как в тюрьме. Я кивнул и вздрогнул.

Стоп…

Но если сегодня понедельник…

Мой взгляд обратился на электронные часы.

В этот же момент на них сменилась минута:

8:31

…

8:32.

Опаздываю!

Я немедленно нацепил юбку, рубашку и выбежал на улицу, навстречу морю. Я побежал по белому тротуару, завязывая волосы, которые проклятый ветер разбрасывал во все стороны. На моих губах держалась кривая улыбка. Даже неловко перед Ямато теперь. Я испортил ей уже второй школьный день… Добравшись до остановки, я согнулся, схватился за свои маленькие гладкие коленки и стал тяжело дышать. Минут пять спустя, понимая, что автобус ушёл, и что мне теперь нужно было дожидаться следующего, который будет только в районе девяти, если верить расписанию, я свалился на скамейку и вздохнул.

Ладно. Опоздали так опоздали. Будем считать это «актом гражданского неповиновения».

Через двадцать минут автобус наконец приехал и доставил меня к школе. В этот раз пространство у ворот и песчаный дворик были пустыми. Почти. Прямо на входе меня дожидался, стоя у своей машины, сероволосый мужчина в пиджаке.

Икари посмотрел на меня, как на малолетнюю преступницу, и сказал сухим голосом: