А ради чего все это?

Душа ныла, а стоило встретиться взглядом с Крисом — трещала по швам из-за морозного высокомерия, которым потчевал ее Паркер. Вне съемок он вообще с ней не разговаривал, а на площадке ограничивался короткими сухими фразами исключительно рабочего характера.

Кадры с Уитни собирались снимать в среду, а пока она руководила съемками. Весь день крутилась как сумасшедшая, стараясь не упустить детали, дабы процесс не застопорился.

Пока что все шло как по маслу.

Крис расстегнул белую рубашку и стянул с сильных плеч, демонстрируя мускулистую спину. Светлые волосы упали на лицо, и он уверенным жестом убрал их. Подошел к большому листу сахарного стекла и посмотрел на Джастина, каскадера-консультанта. Тот посмотрел на Брэндона, Брэндон посмотрел на Уитни. Она дала знак, и Крис с разворота вмазал ногой по стеклу, разбивая вдребезги.

— У меня мурашки от него, — прошептала Одри.

Не у тебя одной, вздохнула Уитни. Несмотря на личные терки, Паркер откровенно кайфовал от процесса съемок. Нравилось парню бить стекла. Он был божественен, не удивительно, что его даже камера любила.

— Кофе хочется, — пробормотала она, пытаясь физической жаждой заместить жажду по Крису. Так себе сублимация, но смотреть на него без ноющей боли в сердце было невозможно. Она видела его крупным планом на мониторе и разрывалась на части от противоречивых эмоций.

Но всё или ничего. Пусть он решает. Уитни не собиралась любить безответно. Этого опыта ей в жизни хватило с лихвой.

***

— Спенсера выпустили под залог до суда, — сообщил Брэндон во вторник, копируя на дополнительный диск отснятый материал.

— Надеюсь, его надолго посадят, — процедила Уитни, вспоминая смазливую рожу бывшего препода.

— Зачем ты так, — расстроенно возразила Одри. — У него тяжелый год был. Можно и проявить немного понимания…

— У него не год тяжелый, а характер.

Одри отвела взгляд, пожав плечами.

Странная она. Неужели сохнет по Спенсеру до сих пор? Нашла, на кого время тратить.

— Ладно, идем. Надо бы и поспать, — примирительно улыбнулась Уитни, но Одри начала шустро перекладывать листы бумаги с пометками, которые сделали за день.

— Вы идите, а я задержусь немного. Мне нужно время убить до десяти.

— А что у тебя? Свидание? — подколол ее Брэндон, застегивая рюкзак, и та смутилась:

— Да.

Ого. Одри весь год по Спенсеру страдала. Хорошо, что одумалась.

— Я ключи охраннику отдам, как обычно, — заверила она, и Уитни поднялась из-за «походного» монтажного стола, потягиваясь.

— Только не гуляй всю ночь. Завтра трудный день.

— Не волнуйся, я буду в полной боевой готовности, — пообещала та.

Сказать того же о себе Уитни не могла. Она вымоталась. Вроде помнила свой же наказ не выкладываться на 100 %, но перестаралась. Зато в измотанном состоянии жить с Крисом в одном доме было морально легче. Не удивительно, что разбитые сердца с головой бросаются в работу.

Увы, с подобным подходом в среду Уитни держалась исключительно на адреналине, и к обеду начало штормить. Совместные кадры с Крисом снимать оказалось ужасно сложно. Волнами накатывало желание впасть в крайность. Но Уитни не могла определиться, в какую именно крайность ей впадать.

Плакать?

Кричать?

Послать все к черту?

Поэтому она просто продолжала работать. Хотя у нее на лице, наверное, все чувства были написаны разноцветными маркерами вывернутой наизнанку души: Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ.

Но, увы, они с Крисом стояли по разные стороны стеклянной преграды. И казалось, что воздух пахнет кленовым сиропом, а сердце режут на части. А ради чего все это? Зачем мы здесь?

Крис молчал. Наверное, тоже не знал.

***

— Уитни, тебе кто-то настойчивый дозванивается! — раздраженно бросил Джастин, которому она отдала телефон, чтобы любительское видео снял для блога.

На экране сияло: Леди Фаберже.

А ей что нужно?

— Алё?

— Уитни, дорогая, я не могу связаться с Крисом. Почему вы такие безответственные? Свадьба ваша, а все хлопоты на мне.

— И вам добрый день, миссис Паркер.

— О, ну что ты, зови меня Нэнси.

Холодок по спине пробежал. Подозрительно как-то. Уитни прищурилась.

— Вы что-то хотели узнать, Нэнси?

— Нет, наоборот, сообщить. Несмотря на столь позднее уведомление, мне все-таки удалось забронировать для венчания церковь Святого Катберта.

Э?!?!

— Но…

— … твоим платьем будет заниматься дизайнер из «Шаммель».

— Я не…

— Что ты, дорогая, не благодари. Жду вас в гости в субботу.

Ошарашенная, Уитни выпалила:

— В субботу мы едем в загородный клуб… — Как же он называется. — «Гринфилд».

— Вот как?! А Крис уверял, что вы будете дома.

О нет. Кажется, это были секретные планы. Паркер мог бы и предупредить, что нельзя делиться расписанием с его матерью.

— Ой, я напутала. Мы решили, что не поедем туда, поэтому…

Связь оборвалась. Уитни гневно воззрилась на экран и показала ему средний палец. Злая, она вернулась на площадку и глубоко вдохнула, досчитав до десяти, чтобы переключиться на работу, но не получалось.

Жесть. И как поступить со Святым Катбертом?

Леди Фаберже отожгла, конечно. И как ее сын адекватным вырос? Не благодаря, а вопреки, наверное.

Гример расправил ей волосы и мазнул бледной помадой по губам. Золотистое струящееся платье создавало иллюзию солнечных бликов на морских волнах, но Уитни уже не могла сосредоточиться на мыслях о предстоящей сцене. Ей хотелось есть, пить, спать, любить, крушить преграды… Всё и сразу.

Крис стоял рядом, в массивных черных ботинках со шнуровкой, в черных джинсах и расстегнутой белой рубашке. Сексуальный до безобразия.

Уитни поймала его суровый взгляд и приободрила:

— Держись, последние дубли остались.

— Я-то держусь, а ты бледная.

— Твоего презрения объелась, — не сдержалась она, и Крис вскинул бровь, сложив руки на груди. Взгляд сразу к его рельефному прессу притянулся, как магнитом.

— Всё, голубки, хватит ворковать. Работа сама себя не сделает, — вернул ее на грешную землю голос Одри, которая помогала Джастину со страховочной экипировкой сегодня на площадке.

Одри пристегнула к Уитни трос, и ее подняли на трехэтажный стеклянный куб. Она должна была подойти к самому краю и «упасть», ныряя в океан; графика воссоздаст фон: эмоции, шторм.