И при слове «сладких» стекло треснуло перед глазами. Крис вздрогнул и нахмурился, думая о том, что…

Даже о сахарное стекло можно порезаться.

Даже о любовь можно разбиться.

Так что же теперь? Не жить?

Уитни

Загородный гольф-клуб «Гринфилд» был одним из тех мест, которые она ни в жизни не выбрала бы для отдыха в субботу. Она терпеть не могла гольф. Но Крис обещал сюрприз, а Уитни обожала сюрпризы. К тому же солнце светило ярко, и снаружи, и внутри.

Казалось бы, какие поездки и приключения после пережитого на съемочной площадке стресса? Но Паркер…

О, этот Паркер.

Он каждый день после работы приезжал на ранчо проведать ее, привозил цветы, подарки, плюшевого медведя тоже не забыл. Крис даже в бойцовский клуб не поехал вчера, чтобы быть рядом. Просто сидел в гостиной и смотрел, как Уитни вяжет.

Мама угрюмая ходит теперь. Боится, что любовь у дочки вовсе и не безответная. И такой расклад, в мамином представлении, еще хуже, ведь это же Крис Паркер, доченька, очнись, ты не представляешь, во что ввязываешься! Спасайся, котенок, точи когти и беги, пока не поздно! Шон Макконахи вернулся, почему бы вам не встретиться???

Поздно ты спохватилась, мама. Смирись.

Уитни мечтательно вздохнула и исподтишка глянула на Криса; его губы дрогнули в улыбке. Он поднял темные очки на макушку, зачесав ими челку, и взгляд сразу к его руке примагнитило. Длинные ухоженные пальцы, а на костяшках заметны шрамы; перстень-печатка черненым золотом отливает, а под загрубевшей кожей вены проступают от нагрузок.

Удивительно, конечно. Такие сильные руки — и заботливые.

Крис свернул на шуршащую под колесами гравийную дорогу, и старинный каменный отель в окружении зеленых холмов предстал, как идеальная картинка с открыток «Добро пожаловать в Шотландию». Впрочем, это место не жаловало тех, у кого нет членства в клубе избранных. Пережитки уходящей эпохи, от которых Уитни пыталась сбежать в реальность, и все не получалось: пережитки настигали ее на каждом шагу.

— Это и есть твой сюрприз? — протянула она разочарованно, наблюдая за грациозной Клаудией, которая вышла из отеля и подставила солнцу черные блестящие локоны. Уитни ожидала, что сейчас кожа коварной соперницы засияет, как у вампиров в «Сумерках», являя истинную суть.

Поставив на землю два чемодана и сумку для гольфа, Крис захлопнул дверь багажника и чертыхнулся.

— А она здесь откуда?

Уитни сложила два плюс два и виновато поджала губы.

Упс.

— Я твоей матери проболталась о наших планах.

— Ясно, — усмехнулся Паркер. — Что ж. Придется тебе, Майлз, изображать счастливую невесту весь день. Справишься? — Он шутливо потрепал ее по щеке и, вручив один из чемоданов — тот, который поменьше, — забросил на плечо сумку.

Уитни не нашлась, что ответить.

А зачем ей изображать-то? Что ни вздох, что ни взгляд — всё эмоциями пропитано, как пляж после прибоя. Ох уж этот Паркер! На трех языках говорить умеет, цветоазбуку читает без проблем, а в чужих чувствах он какой-то… необразованный. Придется образовывать. Ради своего собственного счастья и светлого будущего всего человечества. Ибо накал в недо-отношениях достиг исторического максимума и требовал справедливости и ясности: да или нет. Если «нет, то зачем Крис ухаживает, дает надежду? А если «да», то почему молчит?

…и кто этот парень, который сидит в холле, разговаривая с… Ником Догерти? Уитни замедлила шаг, вглядываясь в смутно знакомые черты. Зеркальные двери лифта разъехались, и Крис спросил:

— Помощь нужна? — Он забрал у нее чемодан, а Уитни продолжала разглядывать миловидного брюнета, который вдруг поднял на нее взгляд и едва заметно кивнул в знак приветствия.

Сердце в пятки упало.

О боже. Это же Шон Макконахи! Парень, который отшил ее на Хэллоуин, выставив на посмешище. Тот, кого ей теперь навязывала мама.

Сбитая с толку, она вошла в лифт и прошептала Крису:

— Ник Догерти здесь, ты заметил? А еще Шон Макконахи.

— Да, это я их пригласил. Спросил у твоей матери номер Шона.

— ?! ЧТООО?!

— Да ладно, Майлз, не паникуй. К вечеру еще и Чейз подтянется.

У нее в горле запершило от нецензурной брани.

— Чейз… в смысле… ЛОКХАРТ?

— Он самый.

Уитни округлила глаза, пялясь на Криса с неприкрытым ужасом, но совесть у этого наглого интригана не проснулась. Он мягко улыбнулся и обнадежил:

— При свидетелях никто из них на тебя не набросится, зато намерения проявят, если разговорить.

— Гениально, — скептически протянула она.

— Сегодня уже 1 июля. Пора бы выяснить, кто из них тебе покоя не дает.

Ты! Ты мне покоя не даешь! — разозлилась Уитни, но план действительно был хорош.

— Так и быть. Но в следующий раз не коварствуй без меня, — обвинила она, выкатывая чемодан из лифта в коридор, и Крис с напускным смирением произнес:

— Хорошо, дорогая.

Он открыл картой дверь, пропуская Уитни вперед, и аромат роз наполнил легкие. Яркие букеты цветов в просторном номере не вязались с «обычной поездкой в загородный клуб».

— Это… что такое? — пробормотала она, изучая сказочно-королевский интерьер: стены задрапированы гобеленами, резная мебель, фрески на потолке. А при взгляде на высокую кровать под балдахином под ложечкой засосало.

— Не знаю, — растерянно ответил Крис, отставляя вещи. Он подошел к дубовому столу, на котором лежала записка, и прочел: — Наши наилучшие пожелание будущим мистеру и миссис Паркер. Администрация «Гринфилд».

Сердце похолодело от нового ощущения. Уитни ни разу не задумалась, что к ней стали бы обращаться миссис Паркер, будь помолвка реальной… Жесть.

Повисло тяжелое молчание. Оно висело, как туча над головой, пока они переодевались для игры в гольф, а затем снова в силу вступили законы физики. Уитни магнитило к Крису и тянуло к земле; они столкнулись у двери в ванную, затем — рядом с кроватью. Пока добрались до лифта, волосы дыбом стояли, наэлектризованные.

Всё, как обычно, в общем. Уитни уже привыкла.

— Терпеть не могу гольф. Кто по собственной воле может в него играть? — пробурчала Уитни, и Крис закатил глаза, поправляя сумку с клюшками на плече.

— Не волнуйся, я запасные клюшки взял.

— Для меня? — приятно удивилась она. Крис кивнул. Такой милый. В голубой футболке-поло и бежевых брюках он выглядел, как классический прилежный принц. Уитни рядом с ним чувствовала себя одновременно защищенной и ранимой. Она каждые две секунды то одергивала свободные шорты, то подтягивала волосы в хвосте, который норовил съехать.