– Да вроде нет. Знаете, пока он тут сидел и ключивыклянчивал, ко мне клиентка заявилась, местная, из ковальских.

Меньше всего Лиде хотелось, чтобы дама увидела у нее вквартире Мишу. Поэтому она быстренько впихнула братца к себе в спальню ивелела:

– Сделай одолжение, посиди тихо.

Наглый родственник мигом просчитал ситуацию и заявил:

– Хорошо, только дай ключи.

– Потом, когда она уйдет.

– Нет, сейчас, – ухмыльнулся Мишка. – Иначе явыйду к твоей клиентке и объявлю, что ты моя родная сестра.

– Только посмей, – помертвела Лида.

– А что? – Прикинулся лаптем Миша. – Разве этонеправда?

Тут по коридору полетел чуть картавый говорок тетки, внедобрый час решившей заказать себе колечко.

– Лидуся, ты где, ау…

Московская метнулась к комоду, вытащила из ящика связку,сунула ее Михаилу и прошептала:

– На, изверг, только сиди молча!

Миша улыбнулся:

– Ты со мной по-хорошему, и я с тобой по-человечески,не дрейфь!

– Сволочь, – прошипела Лида и побежала к клиентке.Когда они просмотрели один альбом до конца, хлопнула входная дверь.

– Лидуся, – заволновалась дама, – к тебекто-то пришел?

– Это сквозняк, – быстро нашласьМосковская, – я замок забыла запереть.

После того как заказчица ушла, Лида побежала в спальню инашла ее пустой. Миша отправился в апартаменты Карелии Яновны, и на столикеосталась записка. «Звони в дверь так: три коротких, один длинный».

Лида разозлилась сама на себя, но потом увидела, что шкаф содеждой раскрыт, и рассердилась на Мишу. Значит, братец решил стащить у нееденьги, которые она без особых затей хранила на полке под бельем.

– И много он взял? – с сочувствием спросил я.

– Ни копейки, – пожала плечами Лида, – толькопереворошил все мои вещи.

– Зачем? – удивился я.

– Понятия не имею, – ответила Лида. – Может,искал что-то? Разбросал шмотки, пооткрывал коробки с туфлями. Просто бред.

Я поднялся с дивана.

– Большое спасибо. Последний вопрос. Скажите, у Мишиесть носовые платки?

– Конечно, – удивилась Лида, – странныйвопрос.

– Такие шелковые, а в углу вышит знак доллара?

– Понятия не имею, – ответила Лида, – вполневероятно, что да. Знак доллара, это и «с» на латинском шрифте. С – Стриженов.Миша понтярщик, обожает пускать пыль в глаза. Шелковый платок с инициалами –это в его духе.

Я вышел из дома Лиды Московской в состоянии, близком кэйфорическому. Похоже, берлога Стриженова обнаружена, дело за малым – взять еготам. Следовало сообщить радостную весть Норе. Но не успел я дотронуться домобильного, как раздался звонок.

– Ваня! – заорала Николетта. – Ты где?

Я взглянул на часы.

– Вы разве уже освободились?

– Пока нет, – зачирикала маменька. –Немедленно дуй к лазне.

– Но…

– Туда сейчас придет Эстер, мы договорилисьвстретиться, скажи ей, пусть спустится в кафе.

Пришлось, отложив дела, поспешить на зов. Я пришел в лазню ис некоторым опасением глянул на стойку, но на ресепшн на одноногой табуреткевосседала полная тетка. Зиночки, слава богу, не было.

– Иван Павлович, вы купались? – раздался знакомыйголос. Это была Эстер.

– Принимал ванну, – кивнул я, – потом гулял,матушка с Кокой сейчас выйдут. А вы уже закончили процедуры?

Эстер покачала головой:

– Я не хожу в лазню.

– Да? – удивился я. – А мне показалось, чтовы с Николеттой столкнулись именно там.

– Верно, – подтвердила Эстер, – но не вбассейне, а в кафе, здесь в подвале изумительная забегаловка. Хотите покажу?

Мы спустились по лестнице вниз и очутились в премиломместечке, где мне сварили почти пристойный капуччино.

– Не люблю баню, да и воду мне с таким весом нельзя вбольших количествах пить! – вздохнула Эстер.

– Вы вовсе не полная, – галантно сказал я.

Эстер погрозила мне пальцем с кроваво-красным ногтем:

– Комплиментщик. Иван Павлович, поверьте, даже вмолодости я не страдала от комплекса неполноценности. Кстати, в кавалерах яникогда не испытывала дефицита. А годам к двадцати пяти поняла: можно иметьбезукоризненные формы и остаться в старых девах. Мужчинам, как это нипарадоксально, нужно не женское тело, а душа. Хотя внешняя привлекательностьтоже имеет значение, особенно в юности. Но пройдут годы, появятся морщины, икрасота поблекнет, характер же не изменяется столь радикальным образом. Развене так?

На всякий случай я кивнул. Конечно, кое в чем Эстер права,только она не слишком хорошо знает представителей сильного пола. Многие из нас,увы, по чистой глупости наплюют на уродку с благородной душой и, словно крысына звук дудочки из легенды, завороженно пойдут за красавицей-стервой.

Впрочем, может, Эстер на жизненном пути попадались другиеэкземпляры.

– Замечательно! – воскликнула Николетта, спускаясьпо лестнице. – Кофе пьете!

– А мы чуть не умерли! – завопила Кока так громко,что на стойке затряслись бокалы.

Я подавил улыбку. Пожалуй, Кока слегка преувеличивает,умирающий человек не станет столь оглушительно орать, и уж подавно ему непридет в голову облиться с головы до ног духами фирмы «Шанель».

– Боже, – закатила глаза Николетта, усаживаясь настул, – для того чтобы лечиться, требуется лошадиное здоровье. Нет, вытолько представьте, что нам пришлось вытерпеть! Сначала заставили ходить побулыжникам!

– Натуральные кирпичи! – взвизгнула Кока. –Огромные, залитые водой, жуткие! Очень больно!

– Потом посадили в кресло, – перебила ееНиколлета, – всунули в нос две трубочки и велели дышать какой-то гадостью.

– А ингаляция! – подхватила Кока. – Я чуть нескончалась. Отвратительная мерзость! Жуткая!

– Невероятная!

– Неописуемая!