На секунду обе прелестницы замолчали, потом Николеттапротянула:

– А уж субаквальная ванна!

– Об этом не стоит говорить, – быстро сказалаКока. – Ей-богу, ничего интересного, ванна как ванна.

Я скосил глаза на Эстер. Та, опустив взор в чашку с кофе,сидела с самым невинным видом. Голову на отсечение даю, она великолепно знает,что субаквальная ванна на самом деле простая клизма.

– Хватит рассиживаться, – засуетилась Кока, –нам еще предстоит пить воду, минеральную, из источника номер семь, пошли.Эстер, душенька, у вас есть такая кружечка с носиком?

– А как же, – ответила Эстер, –всенепременно.

– И мы купили, – взвизгнула маменька. – Вот уменя самая дорогая, фарфоровая, кобальтовая, с видами Ковальска.

– Боюсь разочаровать тебя, малышка, – хихикнулаКока, – но моя кружка дороже, это настоящий эксклюзив, ручная роспись! Ятак и сказала в магазине: мне самое лучшее, то, что выпущено в единичномварианте.

На секунду Николетта растерялась, но потом воскликнула:

– Ручная роспись! Бог мой! Мне еще ни разу не попалсятовар, сделанный ногами. Эка невидаль! Да тебя обманули! Посмотри, таких кружекпруд пруди, вон точная копия твоей у женщины за соседним столиком!

Кока обернулась, побагровела и отбила мяч:

– А твоя кобальтовая просто ужасна! В Москве подобнымина рынке возле кладбища торгуют!

– Милая! – скорчила брезгливую гримаскумаменька. – Ты просто упала в моих глазах! Никогда бы не подумала, чтоходишь по таким местам, как толкучка при погосте.

– Я?! – возмутилась Кока. – Я? Ты с умасошла! Да я отовариваюсь только в элитных бутиках. С чего тебе в голову взбреластоль идиотская идея?

– Откуда же ты знаешь, какой товар лежит на «блошке» нагрязных ящиках? – прищурилась маменька. – Отчего ты уверена, что таместь имитация кобальтовой посуды?

Мне стало интересно, как же Кока вывернется.

– Я-то просто предположила, – зазвенелаона, – а вот ты небось проводишь в непотребных лавчонках все свободноевремя. Откуда, интересно, тебе известно, что там товар разложен на ящиках?

Один – один. Эстер хмыкнула, Николетта с Кокой уставилисьдруг на друга, словно две собаки, не поделившие территорию.

– Не пойти ли нам прогуляться? – попытался якупировать начинающийся скандал.

Уж не знаю, удалось бы мне примирить заклятых подружек, нотут вдруг Эстер засмеялась и своим неподражаемым низким голосом произнесла:

– Думаю, вам не стоит больше спорить, чья кружкакрасивее, все равно моя самая лучшая!

Николетта и Кока переглянулись. Эстер же с самымневозмутимым видом вытащила из своей огромной, похожей на мешок сумкифарфоровую емкость, водрузила ее на стол и гордо сказала:

– Вот.

Николетта и Кока выпучили умело накрашенные глаза. А я невыдержал и расхохотался. На вымытой до блеска столешнице стояла совершенноневероятная вещь: кружка в виде собаки, скорей всего, натурщиком для неепослужил далматинец. Во всяком случае, слегка косорылый щенок имел белый окрас,густо покрытый черными пятнами.

– Это твоя кружка? – Маменька перешла отпотресения на «ты». – Однако! Где ты взяла такую?

Эстер аккуратно убрала «поильник».

– В магазине около колоннады, справа. Там их море.

– Я тоже хочу! – подскочила Николетта. –Ваня! Купи мне такую, в виде пуделя!

– А кошек нет? – поинтересовалась Кока.

– Всяких полно, – успокоила их Эстер. – Икиски есть, и зайчики, и мышки, и ежики – на любой вкус зверушки.

– Покажи нам эту лавку! – оживилась Кока.

– Да, – засуетилась маменька, – побежалискорей.

Мы вышли на улицу и через пару минут оказались на месте.Эстер не обманула. Полки ломились от самых невероятных чашек, очевидно, онипредназначались для детей, потому что в торговом зале бегало много малышей. Яслегка удивился – неужели ребятишки тоже пьют минеральную воду? До сих пор яискренне полагал, что она предназначена лишь для больных людей.

Кока с Николеттой, посмотрев на фарфоровое безумие,взвизгнули и бросились выбирать кружки. Процесс затянулся. Милые дамы хотеливсе и сразу! Собачек, кошечек, черепашек, гномиков, лягушек, Белоснежку,Винни-Пуха, Иа-Иа и Барби.

– Мы же не можем приобрести сорок штук! –попытался я охладить пыл маменьки.

Николетта, сложившая в проволочную корзинку целую горукитча, вскинула вверх аккуратно выщипанные брови.

– Почему?

Я растерялся. Действительно, почему? Сказать, что кружкислишком дорогие? Это не аргумент для маменьки.

– Боюсь, в Москве их будет некуда деть, – выдавиля наконец, – посуда у тебя стоит в столовой, в буфете. Чашки просто невпишутся в интерьер.

Николетта на секунду задумалась, но потом с утроенной силойрванулась к прилавкам.

– Ерунда! – воскликнула она. – Полный отпад!Я их на кухне поставлю.

Я отошел в сторону. Нет, маменька и Кока просто невозможны.Интересно, сколько времени мы тут проведем? Мне нужно поговорить с Норой иехать на квартиру к Карелии Яновне. Но как избавиться от спутниц? Может,предложить им еще раз посетить лазню? Ох, боюсь, они не согласятся. Ну и чтоделать? Повести их в театр или кино и сбежать из зрительного зала? Скольковремени обычно идет спектакль? Часа два? Мне хватит.

Я подошел к продавщице и без обиняков спросил:

– Есть в Ковальске опера?

– Нет, – покачала она головой, – толькоконцертный зал.

– Отлично, и где он расположен?

– Да тут рядом, в двух шагах, но идти тудабессмысленно.

– Вы считаете? Музыканты так плохо играют?

– Откровенно говоря, я не слишком-то разбираюсь вмузыке, – улыбнулась торговка. – Может, и классно на скрипкахпиликают, только оркестр приезжает сюда всего на пару дней в месяц. Сегодняконцерта нет.

Я скрипнул зубами. Что же придумать? Неожиданно мне напомощь пришла Эстер.

– Как вам понравилось в СПА-пещере? – осведомиласьона, когда маменька и Кока, обвесив меня пакетами с идиотскими чашками,наконец-то вышли на улицу.