— А как вы догадались, что у меня горло болит? —неожиданно спросила Изольда, которой до смерти надоело без пользы проводитьвремя.

Полезными же она считала любые действия, которые так илииначе подышали ее ставки. Ближайшей ее задачей было привлечение вниманияЛеонида Николаевича, из поля зрения которого она так надолго выпала. Крометого, ей действительно очень хотелось знать ход мыслей частного детектива. Вконце концов, она не кашляла и не использовала носовой платок, а этот типпришел и сразу же ее припечатал.

— Нет ничего проще — вы постоянно сглатываете, и от васпахнет лакрицей. Поэтому я и расположился подальше от вас. Ни один человек вздравом уме не станет поедать лакричные конфеты, если только не мучаетсягорлом.

— Фу, — выдохнула Изольда. — Я‑тодумала… А у вас всего лишь хороший нюх.

— Я тоже чувствовал, что от тебя пахнет какой‑тогадостью, — признался ее добрый племянник, — но мне и в голову неприходило, что ты болеешь. Кстати, а что насчет меня? — обратился он кСильвестру, покусывая губу. — Я ведь тоже любопытен. Про меня объясните,будьте так любезны.

— Всегда пожалуйста. У вас рубашка с короткимирукавами, виден загар — совсем свежий, потому что кожа еще только начинаетшелушиться. И загар не городской, не наш, а южный. Значит, ездили на юг.Рассуждаем дальше. На запястье отчетливый белый след. Значит, загорали вы вчасах. Кто будет на пляже целый день носить часы, верно? Следовательно, выездили не в отпуск, а по делам службы. К лацкану пиджака, который лежит рядом свами, пришпилен корпоративный значок, изображающий дом. Вероятно, ваша фирмазанимается операциями с недвижимостью. Если вы ездили по делам службы на юг,то, пожалуй, смотрели дома на продажу. Вот, собственно, и все.

— Забавно, — ухмыльнулся Потапов. —Потрясающая наблюдательность. А что насчет вылеченного зуба?

— Вот именно, — подхватил Герман, едваоправившийся после коллективных воплей, запретивших ему курить. — С чеговы взяли, что я был у стоматолога?

— Вы все время трогали языком зуб, — ответилСильвестр, смирившись с ролью фокусника, проводящего мастер‑класс. —Лицо у вас при этом было довольное. Значит, вы трогали не больной зуб и недырку от удаленного зуба. Выходит, вам поставили пломбу.

— Но вы назвали точное время! Меньше двух часовназад, — напомнил Герман.

— Не понимаете? Вы постоянно смотрели то на часы, то напеченье, которое стоит перед вами на журнальном столике. То есть ждали, когдаможно будет, наконец, чем‑нибудь подкрепиться. Ведь после того, какпломбируют зуб, минимум два часа запрещают есть и пить. Верно? Я понял, чтоистекают последние минуты запрета.

Герман не стал скрывать восхищения.

— Браво! — воскликнул он, хлопнув в ладоши. —Может быть, вам вместо сыска заняться аудитом? У меня на складе небольшаяпроблемка…

— Дядя Герман! — укоризненно воскликнулаТоня. — Моего жениха убили, а вы говорите — проблемка на складе.

— Извини, дорогая, — стушевался тот, блеснувпиратскими глазами. — Просто не могу пройти мимо таланта. Сразу хочетсязахапать себе.

Это у тебя социалистическая отрыжка или новые буржуазныепривычки? — проворчал Леонид Николаевич. — Зачем тебе хапать? Придетчеред, будешь рваться туда, где воздуха больше, глядишь, пожалеешь, что слишкомсильно нагрузился.

Сильвестр уже стоял в дверях, Майя — мгновенно оказаласьрядом, в полной боевой готовности.

— И что же вы думаете по поводу медсестры? —спросил на прощание Леонид Николаевич, против воли проникшийся к гостю доверием— так ловко тот все расставил по своим местам. — Подавать в милицию жалобуили не стоит?

— Прошу оградить меня от вопросов, касающихсямилиции, — сухо ответил Сильвестр. И, пристально посмотрев на Майю,добавил: — Каждый человек сам решает, иметь ему с ней дело или воздержаться.

Тоня вышла вслед за гостями на лестничную площадкупоинтересоваться, удовлетворила ли Сильвестра состоявшаяся встреча.

— Вполне, — ответил тот. — Информация имеетсвойство накапливаться, а накопившись, формировать новые идеи. Я буду держатьвас в курсе.

По дороге домой Майя не утерпела и спросила у босса:

— Ну, что вы думаете обо всех этих людях? Онизаслуживают внимания?

— Самого пристального. Один из них откровенно лжет.Второй… Что касается второго, тут мне придется просить твоей помощи.

— Да пожалуйста! — расхрабрилась Майя,вдохновленная хорошими отношениями, которые ей удалось завязать с Мурочкиным иЖабиным. — Просите, чего хотите, я все сделаю.

Возможно, ты удивишься, но мне кажется, что Роман Потапов —не настоящий мужчина. В смысле, гей. Я хочу, чтобы ты выяснила, правда ли это.

— Да что вы говорите! — поразилась Майя. — Неможет этого быть. С чего вы взяли?

— Сначала я думал, что он смотрел на тарелки или простомечтал, но потом понял — ерунда все это. Потапов любовался своим отражением. Стекласерванта служили ему зеркалом. Ты встречала нормальных мужчин, которыхинтересовала бы собственная осанка, поворот головы и все такое прочее? Яспециально проверил — с того места, где он сидел, никого не было видно вотражении, кроме него самого. Он рассматривал себя со всех сторон, принимаявсякие позы.

— И что тогда? — шепотом спросила егопомощница. — Если вдруг он окажется геем?

— Будем разбираться в его взаимоотношениях с бывшейженой и мотивами, которые им движут. Ведь он до сих пор не желает выпускатьТоню Потапову из поля зрения. Это странно, ты не находишь?

Майя с ним согласилась, попутно сообщив, что один ее бывшийсокурсник сейчас в модельном бизнесе и, возможно, присоветует, как провеститест, который поможет определить сексуальные предпочтения Потапова.

— А про канифоль вы забыли? — с некоторой обидойспросила она, вспомнив свою охоту за скрипачом Мурочкиным. — Мне нравиласьэта версия. Она была очень понятной. Убийца постоянно пользуется канифолью,канифоль оказалась в том пакете, куда он положил банановую кожуру. Отыскавчеловека, которому постоянно требуется канифоль, мы отыщем убийцу.

Я не забыл, — ответил Сильвестр. — Но теперь,когда стало ясно, что преступник не живет в нашем подъезде, а пришел извне,канифоль перестала быть уликой. У нее слишком много сфер применения. Например,с ее помощью можно успешно припаять одну железку к другой.

— Нуда, — согласилась Майя. — Еще она нужна,когда делаешь из кого‑нибудь мумию.

— Прекрати, — поморщился Сильвестр. — Мыимеем дело не с маньяком. Человек, способный подбросить на место преступлениякнижку Бананы Ёсимото, не похож на одержимого. Он в здравом уме и, вероятно,наслаждается собственной изобретательностью.

«Да, дельце закручивается непростое, — подумалаМайя. — Даже в голове не укладывается: банановая кожура, фарфоровый ангел,старые серьги, фотография никому не известного уха… Да еще человек с родимымпятном! Все так таинственно…»