Не случайно хитрый хохол забалтывал Бориса, прислушиваясь ктому, что происходило на улице. Вот едва слышно скрипнула калитка, Саенковскочил…

– Сидеть! – рявкнул Борис, как выстрелил, и Саенкоопустился на лавку, обалдело хлопая глазами.

Калитку оставили незапертой, и Горецкий возник на порогекухни, удивленно сверкая пенсне.

– Борис Андреевич, голубчик! – неподдельнообрадовался он, окидывая взглядом всю живописную компанию. При виде револьвера,кстати, его собственного, он поднял брови.

– Пройдемте, Аркадий Петрович, в комнату, поговорим.Только учти, Саенко, если опять, как в прошлый раз, вдруг из контрразведкикстати подоспеют, то мне в Батум бежать больше не надо. И в контрразведку я низа что не попаду. Так что «наган» у меня заряжен, устрою тут пальбу, как бы васненароком не подстрелить. – Борис перевел «наган» на Горецкого.

– Так-таки и выстрелите, Борис Андреевич? –Горецкий уселся в комнате на стул и с любопытством приглядывался к Борису.

– Не скажу, что мне это будет приятно, – честноответил Борис, – но рука у меня не дрогнет. Жизнь, знаете ли, научила.

– М-да, быстро же вы переменились, – пробормоталГорецкий.

– Дело давно к тому шло. Надоело, как заяц, от каждогошума в кусты прятаться. И не понравилось мне, что вы из меня подопытную мышьсделали. Знаете, как ученые – засунут мышь в лабиринт, а сами смотрят, кудаживотное побежит, из этого потом научные теории разрабатывают. Так иподполковник Горецкий вспомнил годы преподавания в университете и решилпосмотреть, куда же его бывший студент господин Ордынцев из Батума побежит. Ине врет ли оный Ордынцев насчет того, что совесть его чиста, и что к убийствуагента он не имеет никакого отношения, и что ни одного знакомого турка у негонет.

– Верно, – улыбнулся Горецкий, – а вы что жедумали, что я вам на слово поверю? И не забыли ли вы, Борис Андреевич, что изконтрразведки-то я вас все же вытащил? И кстати, в Батуме должны были васвстретить, конечно, если бы вы и вправду оказались не связанным с турками.Только греки все карты мне спутали – высадили вас в другом месте.

– Ну-ну – усмехнулся Борис, – тактика не новая.Контрразведка деникинская всегда так делает. И не пришло вам в голову, что доБатума мы с греками могли просто не доплыть – всякое в пути случается.

– Верно, – согласился Горецкий. – Вот что,Борис Андреевич, давайте-ка мы с вами предположим, что оба мы порядочные люди,что я, устроив ваш побег из контрразведки, действительно хотел этим дать вамшанс. Я же со своей стороны готов поверить, что вы не турецкий шпион, если выпредставите мне в этом доказательство.

– А с чего вы взяли, что у меня есть доказательство?

– А иначе зачем бы вы вернулись? Ну, рассказывайте, явас внимательно слушаю. И спрячьте же наконец револьвер, а то Саенко на кухневолнуется.

– Распустили вы Саенко, – буркнул Борис, норевольвер убрал, потому что Горецкий нисколько его не боялся.

Открылась дверь, и Марфа Ипатьевна внесла на подносеграфинчик водки и немудреную закуску. Бесшумно накрыв на стол, она удалилась,обменявшись в дверях взглядом с Борисом. Глаза ее блестели по-молодому; увидевтоптавшегося в дверях Саенко, она низко наклонилась, чтобы скрыть улыбку.

Мужчины выпили, после чего Борис откашлялся и рассказалАркадию Петровичу про то, как он нашел под кроватью в гостинице «Париж»карточку с адресом кофейни Сандаракиса, как встретился в кофейне с Исмаил-бееми как того убили прямо, можно сказать, у Бориса на глазах.

– Исмаил-бей работал на англичан, перед смертью онуспел мне только сказать, что это он послал Махарадзе со списком в Феодосию ичто тридцатого июля Махарадзе сел на пароход «Пестель», который курсирует междуФеодосией и Батумом.

– Ну и дальше? – Горецкий внимательно смотрел наБориса через пенсне.

– Дальше Исмаил-бея убили, а я волею случая спасся изтого подвала, где пытались подставить меня, как и здесь, в Феодосии.

– Убийцу Исмаил-бея не нашли? – живо спросилГорецкий.

– Нашли, – медленно ответил Борис. – Вампридется поверить мне на слово, потому что подробности я рассказывать не буду.Убийца выдал себя неосторожным словом. Его нашли и наказали.

– И кто же это сделал? – прищурился Горецкий.

– Это сделал я, – ответил Борис. – Я зарезалего вот этим ножом.

– Отличная сталь! – присовокупил АркадийПетрович. – Но позвольте поинтересоваться, кто же убил Исмаил-бея?

– Некий господин Вэнс.

– Как вы сказали? – встрепенулся Горецкий. –Вэнс убит?

– Вне всякого сомнения, – невозмутимо ответилБорис.

– Вэнс в Батуме личность известная, – бормоталГорецкий.

– И у него в бумажнике я нашел вот это письмо, –продолжал Борис, держа открытку в руках, но не давая ее Горецкому. – Атеперь, Аркадий Петрович, давайте заключим соглашение. Я отдаю вам вот этооткрытое письмо, на котором вы сможете опознать почерк предателя, служащего вконтрразведке, а вы мне – мой паспорт. И еще вы сообщаете мне сведения оместонахождении моей сестры Варвары Ордынцевой. После этого мы с вами сердечнопрощаемся, и каждый начинает заниматься своим делом: вы – выводить на чистуюводу предателя, а я – искать сестру.

– Видите ли, в чем дело, голубчик, – Горецкий неотрывал взгляда от письма, – о местонахождении вашей сестрицы мне ничегоне удалось выяснить. Как в воду канула девица. И семейства этого, Романовских,что якобы ее взяли на попечение, нет в Крыму, и куда делись – неизвестно.Послал я запрос в Одессу – возможно, туда их занесло. Так что у меня к вампредложение. – Горецкий оторвал глаза от письма и поднял их наБориса. – Давайте с вами сотрудничать временно, пока ответ из Одессы непришел.

«И пока ты не проверишь все то, что я тебе тутрассказал, – подумал Борис, – и про Вэнса, и про Исмаил-бея…»

Он молча протянул Горецкому почтовую открытку, тот впился внее глазами.

– Очень, очень интересно, – бормотал он. –Несомненно, шифр, причем весьма легкий. Стало быть, сношение это у них былоэкстренным, в противном случае предусмотрели бы более сложный шифр. Такоевпечатление, что человек Вэнса сам в растерянности от убийства Махарадзе. Оченьмне это не нравится… Значит, Борис Андреевич, сегодня отдыхайте, а завтра сутра – пожалуйте со мной в контрразведку, будем искать предателя.

Наутро в кабинете Горецкий внимательно еще раз рассмотрелоткрытку, поднес ее к лампе.

– Да, – сказал он уверенно, – этот почерк мнезнаком.

Затем он отпер своими ключами сейф, достал оттуда журнал, вкотором отмечались дежурные офицеры контрразведки, и несколько минут сравнивалоткрытку с записями в журнале. Потом он поднял утомленные глаза, решительнозахлопнул журнал и встал.