Она безумно злилась на этого мужчину, и тем не менее, когда меч в очередной раз с силой обрушивался на него, ей казалось, что она сейчас умрет. Или сама отходит его сковородкой!

В довершение ко всему, ее же собственные гвардейцы в открытую им восторгались! Нет, тем, другим, с кем он бился, они восторгались тоже. Но все же у Норберта Аргантарского среди ее людей было несоизмеримо больше болельщиков!

А еще становилось темно. Плохо видно, что на ее любимом истоптанном рапсовом поле происходит. Она почти не различала кто где, и вздрагивала каждый раз, когда мечи сшибались со звоном и скрежетом. И от этого волновалась еще больше.

Когда после очередного поединка поле осталось за ним, Изабелла вдруг поняла, что так продолжаться не может. Им надо поговорить, серьезно, окончательно и бесповоротно.

***

Очевидно, что-то такое на ее лице и было написано, потому что ни Гриен, ни леди Каргия не решились с ней заговаривать, или как-то еще задерживать. А мастер Блант вообще виновато отводил глаза, однако Изабелле совершенно не хотелось вникать в причины его покаянного настроения.

Она так и ушла со стены молча.

И то, что она задумала, намеревалась сделать в одиночку.

Стоило Изабелле вернуться в высокую башню замка, где располагалась ее девичья спальня, на нее тут же набросилась камеристка Мелисса.

— Миледи, вы видели! Вы видели?! Я хочу сказать, что его величество… — она мечтательно закатила глаза.

Изабелла устало поморщилась. А камеристка продолжала восхищенно щебетать:

— Какие мужчины! Наши говорят, никто не помнит, чтобы под стенами замка устраивались такие поединки! Нет, конечно, ваш батюшка тоже когда-то, но чтобы вот прямо так? И все ради вас! Все ради вас! Ах, миледи, это так романтично…

И тут она осеклась, заметив наконец сердитое выражение лица княжны.

— Прошу прощения, миледи.

Присела в книксене и молча на нее уставилась.

Но видно было, что ее аж распирает, так тянет поговорить. А Изабелла не была настроена обсуждать ни геройства в ее честь, ни подвиги батюшки. Она сейчас была зла на всех. И у нее полжизни ушло, пока смотрела на этот поединок!

— Мелисса, — проговорила она. — Мне нужно одно из твоих платьем. Что-нибудь поплоше.

Надо отдать должное, девушка сразу стала серьезной.

— Да, миледи, — кивнула она. — Разумеется. Какое скажете, любое.

И тут же бестрепетно вскинула на хозяйку взгляд и выдала:

— Куда это вы собрались, а? Миледи?!

— Мелисса, — начала Изабелла.

Она вовсе не собиралась посвящать камеристку в свои планы. Во всяком случае, не во всех подробностях. Ей нужно было просто дождаться темноты и незаметно выскользнуть из замка. Просто маленькая помощь. Остальное уже ее дело, и его она собиралась делать сама.

Однако девица уже уперла руки в бока, ее понесло:

— Это что же такое? Завтрак вы пропустили и так и не пообедали нормально. Круги под глазами! Похудели! На себя уже непохожи стали.

— Мелисса!

— Ничего не знаю, миледи, — девушка подалась вперед. — Сейчас вы хорошенько поедите, потом отдохнете и примете лавандовую ванну! А потом, — она понизила голос и ткнула себя в грудь. — Я иду с вами. И это не обсуждается!

От такого напора Изабелла слегка опешила. А камеристка немного отступила назад, сложила руки на груди и прошептала, многозначительно шевельнув бровями:

— Я же все понимаю.

Повисла пауза.

Изабелла нахмурилась. Хотелось спросить, что она понимает? Но вместо этого она спросила другое.

— А лавандовую ванну зачем?

— Ну как же, миледи? Лавандовая ванна успокаивает нервы и очень хорошо помогает снять с кожи следы усталости.

Взгляд у камеристки при этом был такой лукаво-двусмысленный, что она невольно покраснела и выдавила:

— Это совсем не то, о чем ты думаешь.

— Конечно не то, миледи. Я знаю. И клянусь, что магу с управляющим ничего не скажу, мужчины все равно ничего не понимают в наших женских делах.

И снова на нее уставилась.

Кошмар. А впрочем, черт с ним, ее это устраивало.

— И леди Каргии ни слова, поняла? — проговорила Изабелла.

— Угу, — важно кивнула девушка.

Снова повисла пауза.

— Ладно, неси чего-нибудь поесть. И ванну… Черт с ним, давай ванну.

В конце концов, поесть надо было. Да и ванна не повредит, она посмотрела на свои руки, на юбку. После того как она рылась в той потайной комнате, все так и было в пыли.

— Миледи, я мигом! — тут же оживилась камеристка. — Скажу только, что вы плохо себя чувствуете, чтобы никто не беспокоил, и сразу! Принесу вам ужин, а пока вы будете принимать ванну, подготовлю платье. Есть у меня новое, не надеванное!

— Не надо новое, давай какое-нибудь старое, — сказала Изабелла.

— Но как же… Хорошо, миледи, как скажете, старое так старое.

И камеристка убежала. Оставшись одна, Изабелла закрыла лицо рукой и закатила глаза.

Правильно ли то, что она собиралась сделать?

Но дальше тянуть просто нельзя.

***

После ужина Мелисса принесла несколько своих старых платьев. Обе они переоделись и незаметно направились к потайному выходу из замка.

Выскользнуть из замка так, чтобы никому не попасться на глаза, оказалось непростой задачей. Раньше Изабелла никогда не придавала значения тому, сколько народу и в какое время суток толчется в ее родном замке. Это было его обычной жизнью, и она была его частью. Как единый организм.

Теперь же ей нужно было отделиться. И сразу выяснилось, что в замке кошмар, как много слуг и стражи. Несколько раз они наталкивались на караулы, и если бы не изобретательность Мелиссы, маскарад Изабеллы давно был бы раскрыт.

Она теперь была кузиной Агатой. Да, только что из деревни, будет госпоже прислуживать. Не сразу, конечно, надо еще пообтесаться и научиться правильно говорить. Изабелле, стоявшей рядом, оставалось только помалкивать и в нужных местах кивать, уткнувшись глазами в пол.

А сколько чего она наслушалась! В том числе, в свой адрес!

Изабеллу просто распирало от желания как следует отчитать чересчур болтливых, имевших дерзость обсуждать личную жизнь госпожи. Точнее, ее отсутствие. И неизвестно еще, что ее бесило больше.

Но приходилось помалкивать, а Мелисса, как назло…

— Миледи, — шептала она потом каждый раз. — Что поделаешь, пришлось перекинуться парой слов, чтобы они ничего не заподозрили.