Букет.

Мужчина резко вздохнул и вышел из оцепенения, словно отмер. Развернулся и пошел к тому самому рапсовому полю, которое они изрядно вытоптали. И стал собирать цветы. Руки у него, конечно, не были к такому привычны, и вся эта растительность от его усердия выдиралась пучками, вместе корнями, комьями земли и травой.

Ничего. Потом он ей лучшие цветы всего мира подарит. Будет дарить каждый день, завалит ее. А сейчас ему нужно было хоть что-то.

Оглядел растрепанный веник, который он надергал, и нахмурился, потому что не тянуло это на букет. Аккуратно оторвал желтые верхушки соцветий. Как-то там затесалась еще дикая ромашка и один колокольчик. Их тоже.

Вышел такой небольшой плотный шарик из полевых цветов, уже лучше. Осталось перевязать его длинной травинкой. Не с первого раза, и не без помощи «волшебных» слов, но… получилось. Букетик со всеми предосторожностями отправился за пазуху. Еще надо было отдать кое-какие распоряжения.

Король Аргантара собрал свой личный отряд. Отборные головорезы, они бились с ним вместе не раз. Они давно уже наблюдали, что с их королем что-то непонятное творится. Плевать. Для его гордости уже было безразлично, считают ли его безумцем собственные бойцы.

Он отпустил отряд.

Здесь больше не с кем биться, и защищать его ни от кого не надо.

А то, что он должен сделать, он должен сделать сам.

— Сир, — попытался возразить, упрямо склонив голову, его офицер.

— Выступайте немедленно. Это приказ.

— Но сир…

Норберт хмыкнул.

— Вы мне не няньки. Оставите мне коня и хватит. Что я не доберусь самостоятельно до Аргантара?

Некоторое облегчение обозначилось на лице у офицера, раз король пошутил, значит, он в порядке. А Норберт мотнул головой в сторону дороги:

— Это приказ.

Много времени закаленным бойцам не потребовалось, и скоро Норберт уже смотрел, как его отряд удаляется от замка. Только пыль летела из-под копыт.

Теперь главное.

Последний взгляд на дорогу.

Потом он развернулся и пошел к замку. Протопал по настилу, остановился у самых ворот. Высокие, оббитые железными полосами. Норберт отошел на несколько шагов и стал сдирать с себя доспехи. Они будут только мешать, движения сковывать.

Сначала на настил с грохотом полетел панцырь, потом все остальное. В самом конце он бережно положил рядом меч. Оставил при себе только два коротких кинжала, для удобства.

А дальше…

***

С каким чувством Изабелла шла на стену!

Досада, обида и злость взвились в ней с новой силой.

Он не смел этого делать, не смел посягать на ее границы! Она же ясно ему сказала, что ненавидит его. Вот и пусть убирался бы к черту в свой Аргантар! Прожила бы как-нибудь…

Но если он сейчас будет выламывать ворота…

Если он посмеет это сделать…

Она его НИКОГДА не простит!

Хотелось заорать:

— Слышишь, ты! Норберт Аргантарский! Если ты только это сделаешь…!!!

Но вокруг были ее люди, на нее смотрели, она хозяйка замка и обязана сохранять спокойствие. И она сохраняла. О, ценой каких титанических усилий она его сохраняла!

Пока добралась до надвратной башни, пока взбежала по лестнице наверх, так накрутила себя, что в тот момент была зла как сто чертей. И искренне его ненавидела.

***

Выбралась наконец, а там толчея, людей много, но все стоят замершие. Какой-то странный шум, она не могла понять его природу.

— Почему никто ничего не предпринимает?! — хотелось ей гаркнуть.

Однако она сдержалась.

Перед ней расступились, Изабелла прошла к парапету. Первый взгляд на лагерь — там пусто. Следующий — вниз. Никого… Только доспехи на деревянном настиле перед воротами.

Ее люди затихли. А снизу шум, сиплое дыхание и странный скрежет.

— Что происходит? — сдерживая ярость, спросила она глухим шепотом. — Почему я ничего не вижу?

— Так вы отсюда не увидите, миледи, — отрапортовал ей стоявший рядом караульный гвардеец. — Это надо снизу смотреть, с земли. или оттуда, где подъемный ворот…

— Что происходит?! — повторила Изабелла

— Так его величество на ворота… — боец осекся, но потом подравнялся и бодро закончил. — Его величество Норберт Аргантарский на ворота лезет.

Когда он это сказал, у Изабеллы в первый момент был ступор.

То есть, этот… Взбирается на ворота ее замка? Сам? Один?

— А где? — не было слов, она просто помахала рукой, показывая на подъездную дорогу.

— Так уехали все, миледи.

Что-то очень странное зашевелилось у нее в груди. Что-то, огромное, прятавшееся внутри за бессильным бешенством. А к ней уже приблизились Блант и Гриен.

— Миледи, — вытаращил на нее глаза старик. — Мы никак не можем атаковать его величество. Он безоружен! И он один. Никакой угрозы… Это было бы неправильно и недипломатично.

А Блант просто смотрел на нее, но так выразительно и многозначительно.

Никакой угрозы? Неправильно?! Хотелось взвыть!

Изабелла закатила глаза. Потом закрыла их и медленно выдохнула. А после улыбнулась одними кончиками губ и выдала:

— Мне безразлично.

И ушла со стены.

***

В башню! И как можно скорее. А он пусть делает, что хочет. Ей безразлично!

Она уже спустилась со стены во двор, когда навстречу ей кинулась леди Каргия.

— Миледи Изабелла, голубушка, вот! — Почтенная дама светилась от возбуждения.

— Что это? Зачем? — отдернулась Изабелла.

А дама сунула ей в руку небольшую чугунную сковородку. Такую блестящую, старинную, плоскую, украшенную весьма изящным литьем. В приданом дама хранила ее, что ли?

— Вот, возьмите, миледи! Это может пригодиться! — глаза леди сияли азартом боя.

Ничего не понятно.

Но в тот момент Изабелле было не до того, она сжала гладкую кучку и механически ответила:

— Спасибо.

Леди Каргия кивнула с каким-то особым благоговением, схватила ее за руку двумя своими, сжала и пробормотала:

— Ну, дай Бог!

Дай Бог, подумала Изабелла. Дай ей Бог терпения!

И направилась к себе в башню, не замечая, что так и сжимает в руке сковородку. Поднялась по винтовой лестнице наверх и заперлась в спальне, предварительно выпроводив оттуда Мелиссу.

Спать. А он — пусть вытворяет, что хочет.