Почти никого не осталось?

***

Она говорила, кажется, ругала его. С вечера Норберт ощущал дикую тревожность, ему казалось, душа мечется. Внутренняя сущность рвалась из него. Защитить! Защитить пару.

И да. Когда вчера заявилось еще двое, ему уже малость снесло голову. Норберт сам не понял, как это у него вышло, но он разметал всех. Даже имен не узнал. И наверное, не остановился бы, если эти вновь прибывшие не убрались бы с криками:

— Дракон, дракон!

Он себя драконом не чувствовал. Просто трудно было объяснить себе это собственное состояние берсерка. Проще выразился Абсард из Халида:

— Так бы и сказал, что она твоя Эльвиир*.

И добавил, перед тем, как покинуть лагерь:

— Поверь, я знаю, что это такое. В моем роду тоже есть своя тайна.

Следом за ним уехал старина Карл на пару с Ле Оруэ. Карл зазвал герцога к себе в Линдоссу. Поохотиться и приятно провести время, раз уж не удалось жениться. И вообще, может, оно и к лучшему, такие решения не стоит принимать скоропалительно.

Норберт, глядя на это все, чувствовал странное опустошение. Потому что он победил всех, но к ней, к желанной женщине, ни на йоту не приблизился.

Все так же была закрыта для него ее дверь. Он готов был выть перед воротами замка. Все впустую.

А ночью у него был неожиданный гость. Ее маг, этот мастер Блант. Сказал, что если он хочет чего-то добиться, должен сделать это сам.

— Как сам? — воскликнул Норберт, вскидывая руки.

Ему сейчас было не до гордости, Норберт готов был принять любой совет. Но ведь он и так сам добивался всего в своей жизни! Маг странно покосился на него и выдал загадку:

— Вам надо принять себя, ваше величество. Остальное уже будет просто.

Принять себя.

Он думал об этом весь остаток ночи. А совсем недавно вдруг почувствовал ЕЕ присутствие. Сначала не поверил, а потом бросился туда, сломя голову, как безумный.

И вот теперь задыхался чувствами, смотрел на нее, не слыша слов, впитывая в себя ее всю. ОНА. Желанная женщина, нареченная, его пара. Дракон, живший у него внутри сложил перед ней крылья, застыл в умилении и затаился.

А у мужчины сбивалось сердце, щемило странной сладкой болью.

Пусть говорит еще, он не мог шевельнуться, пока она говорит, не смел прервать.

***

Наверное, это зрелище опустевшего лагеря и отрезвило Изабеллу, вернуло ей прежний настрой. Она вспомнила все, что хотела этому человеку высказать.

— Вы… — все-таки голос сбивался и от волнения сводило горло. — Вы заключили с моим отцом очень странный договор, не находите, ваше величество, Норберт Аргантарский?

Мужчина по-прежнему молча смотрел не нее исподлобья. Не соглашался, но и не отрицал. Значит, так все и есть.

— Черт бы вас побрал с вашими родовыми тайнами и претензиями семисотлетней давности!

Она кричала это ему в лицо. И не только это.

— Значит, меня надо было воспитывать в строгости, чтобы не смотрела на других мужчин и даже думать не смела посягнуть на власть мужа и господина? Чтобы была послушна воле мужа и смиренно ждала, когда потребуется исполнить свой долг?

Ей было так безумно обидно, ей просто скулы сводило.

— Хочется спросить вас, а где был этот мой муж и господин, когда я после смерти отца поднимала княжество?! А когда умерла мать, и я осталась совершенно одна?! Ах да! Вы же не спешили! Зачем спешить, когда можно прекрасно проводить время в своем курятнике!

Черт! Изабелла задохнулась, отворачиваясь от него.

Зря она это сказала. Этого говорить не надо было, это слишком личное. Это выдавало ее чувства. Нельзя!

Он по-прежнему молчал в ответ, просто молчал!

— К чему все это? Кому вы что доказали? — Изабелла огляделась, обведя рукой пространство. — Знаете, я ведь готова была выполнить свой долг, хотя о вашем тайном договоре с моим отцом узнала только сейчас. Но… Вы же так стремились меня унизить, так лелеяли свою гордыню и так боялись проявить хоть немного человеческого отношения, что…!!!

Изабелла набрала полную грудь воздуха, сжала кулаки и выкрикнула ему в лицо:

— Ты просто трус, Норберт Аргантарский! Ненавижу тебя!

Ее несло волной обиды и горячей злости, а мужчина смотрел так странно, столько непонятных обжигающих чувств в глазах. Потом вдруг схватил ее в охапку, прижал к себе и поцеловал.

И дурацкий мир тут же куда-то провалился к чертовой матери, Ничего не осталось кроме его жарких губ и крепких рук, обнимавших ее. И словно шепот в ушах.

Нет, она конечно пришла в себя. Вырвалась.

— Не смейте меня касаться!

Залепила ему пощечину и убежала к замку.

Чувствовала себя полной идиоткой, когда кричала снизу своим часовым, чтобы открыли ей ворота и впустили в замок. И вообще, мало что соображала в тот момент. Но ворота приказала запереть. И подземный ход закрыть тоже.

Хотя, какой в этом смысл?

Теперь-то уж Норберт Аргантарский точно уберется от стен ее замка раз и навсегда.

А горько было неимоверно… Ничего, она переживет.

***

Пощечина. Он заслужил, потому что идиот.

Это было страшно трудно и больно для него — смотреть, как любимая женщина уходит.

Не отпустить ее Норберт не мог, потому что в какой-то момент свободная воля и счастье Изабеллы стали для него превыше всего. Но отпустить ее, потерять? НИКОГДА. На дыбы вставал дракон, мужчина не мыслил себя без нее. Зачем ему жизнь тогда?.

И вдруг он понял, что именно сказал ему этот ее маг, мастер Блант. Как будто что-то со щелчком встало на место в голове, и включились мозги.

Вот теперь он точно знал, что будет делать.

И прямо сейчас.

Примечание:

* — истинная пара на языке Халида

Как она дошла до жизни такой?

Чтобы она не могла спокойно пройти по собственному замку, потому что ее провожали изумленными взглядами ее же люди? Хорошо, что они во всяком случае, смотрели молча, и не задавали лишних вопросов.

Да, она вернулась в замок на рассвете. И это никого не касается! Ей сейчас хотелось просто пройти к себе в башню, завалиться спать и проспать весь день. Или даже неделю.

Но, стоило Изабелла добраться до своей спальни, на пороге тут же возникла камеристка.

— Миледи! Как же это? Ну что же вы без меня? Ах! Как же я могла все на свете проспать!

— Все хорошо. Мелисса, — попыталась отмахнуться она.