Император скексисов скекСо – а в центре восседал именно он – прочистил горло и наклонился вперед, уперевшись когтистыми руками в стол. Вытянув шею, он сверлил их уничтожающим взглядом, под давлением которого даже самый гордый из гельфлингов наверняка пал бы ниц. Когда он заговорил, его тон оказался почти дипломатичным, а акцент в языке гельфлингов был почти выглажен и менее заметен, чем в высокопарных рваных фразах Казначея.

– Катавра, – произнес Император скекСо, чей голос в полной тишине резонировал о стены зала. – Какое дело привело сюда, в Замок Кристалла, дочь-воительницу Аль-Модры, да? И в столь поздний час? И что это такое зеленое – соглинг? Ах-х-х! – Император бросил взгляд на Казначея. – Наконец-то явился?

Найя смотрела в пол, в ответ на обвинение сжав руки в кулаки, но понимала, что отвечать одному из лордов, особенно в такой момент, попросту нельзя. Неужели скексисы так плохо разбираются в своей охране, что приняли ее за брата? Он едва ли обращал на нее внимание и даже почти не задержал на ней взгляд, потому вряд ли успел заметить, что она – девочка. Казначей что-то пророкотал, но Тавра ответила первой.

– Нет, Император, – произнесла она. – Это не тот страж, разыскать которого вы попросили мою матушку. Мы до сих пор не смогли выяснить, где он находится.

– Страж? Ах да… страж. Тогда зачем ты тратишь наше время? Гельфлинги должны его найти. Гельфлинги должны наказать его. Убирайтесь отсюда, ищите дальше!

– Ваше величество, я хотела лично сообщить вам о статусе задания, которым вы нас благородно почтили.

– Трата времени! – повторил Император скекСо столь резко, что шипы по обе стороны его головы встали торчком, как оперение муски. – Гельфлинги создают проблемы, значит, гельфлинги должны их устранить! Обыщите Скарит, обыщите хоть всю Тра – нам все равно, но уясните, что гельфлинги создают нам, лордам скексисам, проблемы. А теперь убирайтесь! Уходите! Продолжайте работать!

Найе показалось неправильным, что Император так жаждет найти и наказать Райана и Гурджина. Если они действительно изменники, то распространяемые ими слухи просто-напросто лживы и нет повода столь ершисто защищаться! Но выглядело так, будто Император жаждал, чтобы Тавра и Найя покинули Замок Кристалла и возглавили ожесточенную охоту гельфлингов против своих сородичей.

Судя по тому, как сдержанно отреагировала Тавра, она, вапра, была того же мнения, что и Найя.

– Конечно, мы возобновим поиски, милорд. Но этой ночью – штормовая непогода, которая осложняет путь. Я уверена, Аль-Модра с готовностью одобрила бы наши усилия по дальнейшим поискам, если бы узнала, что лорды из Замка Кристалла нас поддерживают.

Пока Тавра говорила, Император скекСо пристально смотрел на нее, причем настолько целенаправленно, что Найя не была уверена, слышит ли он ее вообще. Кончик его розово-серого языка резко дернулся между верхней частью клюва и нижней челюстью, пробежал по краю зубов и с мягким щелчком скрылся.

– Мы видим, – сказал Император. – Мы надеемся, вы собираетесь уйти утром и поскорее. В Ха’рар, к Серебряному морю. Куда угодно и до тех пор, пока не найдете изменников. Пусть все гельфлинги узнают, что это была ложь. Мы любим гельфлингов, честно, очень любим, но изменников… Никто не любит изменников, серебрянка… Никто.

В зале снова наступила тишина, но на сей раз на фоне тихо переговаривающихся скексисов (один из них даже хихикнул). Стоящий позади Найи Казначей сложил свои когтистые руки домиком и переминался с ноги на ногу. До нее доносилось шуршание его юбок о сухой каменный пол.

Тавра держала голову высоко. Она выглядела как дочь Аль-Модры, и Найя устыдилась того, что не догадалась об этом раньше.

– Верно, – произнесла Тавра. Затем, с убеждением посмотрев на Найю, сказала ей: – Найди мне покои и приготовь их к моему приходу. Я бы хотела еще немного насладиться гостеприимством лордов… одна.

Тавра принудительно прокашлялась, и Найя поняла, что ее высылают не для того, чтобы унизить. Она снова переглянулась с Таврой, и когда они задержали взгляд друг на друге, Найя ощутила, что за ней наблюдает кто-то еще. Это было знакомое ощущение, будто в ее спине пытались просверлить дырки. На другом конце зала один из лордов хладнокровно, переплетя когтистые пальцы и поместив на щуплые костяшки подбородок, не сводил с нее своих красных глаз. Черные одежды и черный плащ только подчеркивали его слишком уж злодейский взор, который не подобает лорду, или, может, это он просто так смотрел на нее.

– Страж! Проводи соглинга в гостевые покои Аль-Модры!

Какой-то из стражей выдвинулся вперед и встал у двери навытяжку. У нее сводило живот от голода, и она толком не понимала мотивов Тавры, однако в тот момент Найя готова была на все, лишь бы сбежать от жуткого взгляда лорда в черных одеяниях. Она сперва поклонилась стражу, потом Императору. И, сдерживаясь изо всех сил, покинула банкетный зал, ощущая на лопатках тяжесть взглядов скексисов даже после того, как за ней закрылись двери.

Найя стояла рядом с гельфлингом и потирала руки. Высокий коридор был извилистым и пустым, только откуда-то издалека доносились слабые отзвуки шагов. Гурджин часто говорил о замке как о многолюдном месте со множеством слуг, занятых уборкой, устраивающих для скексисов ежедневные церемонии, готовящих еду и тому подобное, но Найя не увидела никаких признаков такой активности. Даже единственный страж, рядом с которым она стояла, держался тихо и, прежде чем пойти по коридору, лишь сделал резкий жест рукой в перчатке. Притихший и напряженный Нич под рукавом крепко обвился вокруг ее плеча.

Ноги Найи ныли от усталости, но она последовала за стражем. Ей очень хотелось сесть и отдохнуть, утолить жажду, но было очевидно, что Тавра очень старалась поскорее выдворить ее из зала.

В чем же причина? В том, что она пришла обвинить Гурджина от имени Аль-Модры, или в чем-то еще? Если бы она узнала, что ей пыталась сказать Тавра!

– Часто ли дочь Аль-Модры посещает замок? – спросила Найя у стража, который шел в паре шагов впереди нее.

Он был чуть постарше, с густыми рыжими, собранными в косичку волосами. На ее голос он никак не отреагировал. Она подумала, что, может, он ее не расслышал, но когда она повторила вопрос и он не ответил, поняла, что он не отвечает сознательно. В полной тишине они дошли до других дверей. Страж распахнул их, и Найя увидела гостевые покои, которые оказались еще более изысканными, чем матушкины покои для слушаний.

По жесту стража она вошла внутрь. Найя развернулась и, переступив через порог, наконец рассмотрела юношу, и от увиденного ее руки заледенели и покрылись холодным потом. Его лицо не выражало ничего, никаких признаков жизни. В изможденных чертах отсутствовала живая искра. Когда он заговорил, единственное произнесенное им слово прозвучало как скрип дверей покоев.

– Ожидай, – прохрипел он.

Он закрыл двери, и она снова осталась одна.

Что случилось со стражем? Прежде она еще не встречала гельфлинга, который не хотел бы поговорить, – а его глаза! В тревоге Найя сделала паузу лишь для того, чтобы смахнуть лесную пыль и грязь с обуви – оставив пятно на фактурном плетеном ковре, расстеленном на полу в главной части гостевых покоев, – и приложила ухо к двери. Дождавшись, когда шаги стража стихнут, она осторожно отворила двери. Пустынно. Ни звука. Она знала, что ответы на ее вопросы находятся дальше по коридору. Посчитав до восьми, распрямив спину и успокоив нервы, Найя выскользнула из покоев и направилась в глубь замка. Когда ее нос уловил далекий запах пищи, она последовала за ним. Где горячая еда, там и повара. А где повара, там и придворные гельфлинги, надеялась она, и кто-нибудь, кто мог бы подсказать ей, где ее брата держат пленником.