– Мэм, попрошу вас перейти вон на ту сторону. Здесь зона риска.

Он указал на здание через дорогу от Маркетт-Билдинг.

– Я Джек Дэниэлс из двадцать шестого. – Упреждающе выставила я ладонь. – Слышал про такую?

Он скептически сощурился. Особое сомнение, видно, у него вызывал мой живот.

– В смысле, лейтенант Дэниэлс?

– Вызов поступил к вам со сто восемьдесят седьмого, верно? – задала я вопрос.

– Да.

– Так вот сообщаю: подозреваемый – белый мужчина с длинными темными волосами. Вооружен. Он еще в здании, кого-то убивает.

– Мне нужно это доложить.

Он потянулся к своему плечевому микрофону.

– Постой, – перебила я. – Слушай меня: здание нужно окружить и войти в него группой. Прямо сейчас, офицер. Никого не впускать и не выпускать, иначе венец твоей будущей карьеры – гонять на скутере и выписывать талоны за неправильную парковку.

Видимо, мой тон возымел действие, так как в микрофон он сказал следующее:

– Тринадцать пятьдесят шесть, на задний вход. Никого не впускать и не выпускать. Подозреваемый – белый мужчина с длинными черными волосами. Действовать осторожно: он вооружен.

И тут прибыло подкрепление.

Вслед за двумя полицейскими машинами к бордюру подлетел «Шевроле Каприз», из-за руля которого пожилым гепардом выскочил Херб.

Вместе мы пошагали к зданию.

Ощущение такое, будто на сближение ринулись сразу несколько городских районов: пространство меж стенами небоскребов заполнилось воем сирен, лихорадочно и гулко множащихся за счет эха, которым вторил еще и сердитый гудеж пожарной машины в нескольких кварталах отсюда.

– Надо разграничить потоки, Херб.

– Все уже делается, У меня кордоны на въездах в Адамс, Марбл и Кларк-стрит.

– Горлышком воронки надо сделать выход с Дирборн-стрит, – сказала я на подходе к тротуару. – Без моего личного осмотра из здания никого не выпускать. Где группа захвата?

– В дороге, но надо… Вот черт, – сбился с мысли Херб, глянув через плечо.

Выше по тротуару, возле декоративного пятачка (клумба в каменном кольце), цепенела молчаливая от ужаса стайка прохожих, человек десять-двенадцать.

Уже с этого места глаза различали лужу крови.

У Херба на шее висел бейдж, и он его, подходя, спешно выставил напоказ:

– А ну все в сторону! И не уходить до выяснения!

Мы остановились в трех шагах от зловещей сцены.

– О-па, – произнесла я. – Он еще и пешехода зашиб.

Тел было два. Первое – человек в костюме, Роу, лежал лицом вниз, распростертый на ложе из смятых, едва успевших проклюнуться луковичек тюльпанов. По виду картина напоминала гигантскую тарелку лазаньи в смутном человеческом обличье. Бедняга, которого он сбил, торчал из-под него паучьи изогнутыми конечностями; голову ему расшибло о камень. Рядом лежал кирпич Библии, страницы которой с ленцой ерошил ветерок.

Поток пешеходов был эффективно пресечен; единственными зрителями оставались лишь те, кто здесь находился непосредственно в момент происшествия.

– Я пошла внутрь, искать, – сказала я.

– Джек, там в здании уже две дюжины копов. Они его найдут.

– Ты думаешь, у кого-то из них есть опыт близкого общения с убийцей? – спросила я. – Я им могу пригодиться.

– Это опасный маньяк, который, между прочим, намерен тебя убить.

– Торчать тут без дела я не могу.

Херб тронул меня за руку.

– Послушай, Джек. Я тебе обещаю. Никто из этого здания без твоего согласия не выйдет.

– Херб…

– Я провожу тебя ко входу.

– Херб…

– Чей это объект, черт возьми?

В безмолвной ярости я прикусила губу. Хотя ничего не скажешь: он прав.

– Твой, – признала я нехотя.

– У тебя есть ко мне уважение?

– А то ты не знаешь.

– Тогда прошу: делай то, что я говорю.

Он прогулочным шагом идет по коридору офиса Питера Роу, ныне покойного. Само собой, после недавней стрельбы он уподобился опустевшему городу.

Рот коверкает безудержная улыбка.

Видеосеанс с Джек удался даже лучше, чем он себе представлял.

Пройдя через приемную, он открывает массивную деревянную дверь и выходит в вестибюль.

Пока здесь пусто, хотя где-то за углом уже слышится перекличка голосов и близятся торопливые шаги.

Полиция.

Прибыла на место неожиданно быстро, и копы наверняка уже оцепили здание.

От воя сирен некуда деться даже здесь.

Там, снаружи, должно быть, доподлинный армагеддон. Это вызывает беспокойство.

Хотя чем сложнее вызов, тем упоительней ощущение победы.

Створки лифта раздвинулись, и детектив Херб Бенедикт ступил на двенадцатый этаж Маркетт-Билдинг. Тихий, как сама смерть.

Со стрельбой все, вероятно, разбежались.

Полицейский спецназ дал по этажу отбой и теперь прочесывал нижние этажи.

Херб повернулся к троим сопровождавшим его оперативникам и двоих послал в противоположную сторону коридора.

– Проверьте каждый офис. Если кого-то найдете, требуйте предъявить удостоверение личности. Любого, кто вызовет мало-мальские подозрения, спустить вниз и допросить. Этот парень – убийца, настоящий киллер. Не исключено, что он взял кого-нибудь в заложники. Действуйте жестко. Сэйки, пойдешь со мной.

Сержант Сэйки, кудрявый новичок с мохнатой сплошной бровью, двинулся вслед за Хербом по коридору в сторону офиса Роу.

Само здание было доподлинно произведением искусства – один из первых небоскребов со стальным каркасом, декоративной кладкой стен и атриумом в два первых этажа вестибюля.

Приемная Питера Роу впечатляла своим помпезным шиком – тут и там скульптуры, мозаика, бронза.

Пригарь выстрелов ощущалась здесь наиболее сильно, но читались и другие, полускрытые запахи – элитных дезодорантов, спитого кофе, и конечно же, крови. Некоторое время Херб стоял на пороге кабинета, вбирая его ужасающую ауру.

У его ног в лужах загустевшей крови лежали двое охранников здания. У каждого в груди по нескольку дырок от пуль.

За столом Питера Роу просторное окно с зияющей брешью. Ковер, как перцем, усыпан мелкими осколками армированного стекла; здесь же валялось и орудие, которым убийца, судя по всему, крушил стекло, – пожарный топорик.